— Ах, забудьте про свою гимназию! — раздраженно крикнула, а не сказала, девушка. — Видите, я нездорова!
— Не прикажешь ли послать за доктором, Клаша? — уже ласково промолвила тетушка.
— Убирайтесь вы со своим доктором! — так же раздраженно ответила Клавдия. — Оставьте меня в покое… Я хочу спать… Уходите…
Не дожидаясь вторичного приглашения, старуха ушла. Клавдия моментально разделась и, обняв подушку, моментально заснула.
Настал час обеда, а девушка все спала.
Хотя не любила старуха Льговская объясняться с «трепалкой» Ольгой Константиновной, но, ввиду такого странного поведения своей любимицы, она пожелала узнать у ее матери, что с ней.
— Ничего, — ответила хладнокровно Льговская. — Просто шаль и нежелание учиться.
— А не знаете, — любопытствовала старуха, — у какой она подруги ночевала?
— Я разве знаю? У нее их много. К путным не пойдет. Небось, со студентами всю ночь толковала. Мировые вопросы разрешали… Уж несдобровать ей… Живо ее «разовьют»…
— С вами, Ольга Константиновна, — обидчиво сказала старуха, — лучше не говорить. О дочери вы, как о посторонней, беседуете… Вам, кажется, все равно…
— А вам не все равно, — возразила вдова, — ну, и беспокойтесь о ней!.. Меня же она ни в грош не ставит. И вам, кажется, известно, кто в этом виноват!.. Пожалуйста, прошу вас, избавьте меня от дальнейших разговоров!
— Маша, — позвала она горничную, — подавайте на стол. Я есть хочу. Пробуждения царевны не дождешься, — прибавила Ольга Константиновна со смехом и ехидно посмотрела на тетушку.
Но «царевна» уже входила в столовую.
Клавдия обедала с большим аппетитом, выпила немного вина и при этом раз даже чокнулась с матерью, что делала очень редко. Ольга Константиновна, заметив, что дочь в хорошем настроении духа, решилась спросить у ней:
— Клаша, у какой ты подруги ночевала?
— Вам какое дело до чужого тела? — шутливо ответила девушка. — Может быть, я ночевала не у подруги, а у друга!
— Клавдия! — заметила ей с горечью тетка.
В голосе ее послышалось такое страдание, что девушке стало до боли жалко старуху, и она промолчала.
В это самое время Смельский был в редакции своей газеты и выслушивал нотацию редактора за недоставление к сегодняшнему номеру обычных стихов.
— В наказание за это, — сказал редактор, — я прошу вас быть завтра в «Эрмитаже» представителем нашей редакции на ответном обеде юбиляра-педагога Буйноилова.
Смельский поморщился. Он вспомнил, что Клавдия обещала к нему прийти в этот день, устроив сегодня предварительно, чтоб выжить из своей комнаты трусиху-тетку, «припадок».
Но редактор так категорически-вежливо просил художника, что он согласился.