— Он будет охранять меня, укажет мне дорогу на честный путь, — сказала Клавдия с чувством и в тот момент искренне. — Я осмелилась предположить, что художник мне мстит — нет, он хранит меня, как только можно хранить такую грешницу, как я! Мстит мне, я знаю кто! Мстит мне погубленная мною сирота Надя и ее несчастный жених… Как бы хорошо было найти и их могилки и попросить у них прощение за мое безумство! Но разве это возможно: я даже не знаю, где они похоронены!
И чем больше размышляла Клавдия у дорогого креста, тем более и более она убеждалась, что в ней что-то порвалось, что она потеряла заколдованную, связующую ее с пороком цепь… Ей стала невыносима мысль возврата в «дом», обычные занятия… Клавдия сразу хотела освободиться от этого кошмара… Но как? — вот страшный вопрос!..
XIII
У «ЛИБЕРАЛИСТОВ» ЕЛИШКИНЫХ
Бодрой, энергичной походкой Клавдия вышла из ворот кладбища. Могила художника подсказала ей, как дальше жить… «Вакханка» бесповоротно решилась последовать ее совету… Заходящее солнышко играло своими лучами на золотых куполах и «вершинах» памятников… Казалось, этот свет проникал и к покойникам и грел их белые кости…
— Где мне только переночевать? — мучилась Клавдия.
Денег у нее почти не было… «Знакомых», к которым теперь можно было заглянуть, также не имелось…
— Разве к Елишкиным! — соображала она, садясь на конку. — Поеду к ним. Они мне много должны… Может быть, малую часть отдадут…
Супруги были дома. «Сам» занимался составлением ругательного письма к редактору «Спичек»… Его на днях выгнали из недельных обозревателей за вопиющую безграмотность и скуку «пера» и этот отдел «доверили» другому, явному литературному вору, Холопицкому, умевшему ловко «обрабатывать» недоносков-редакторов и чужой материал.
Письмо у «либералиста» не вытанцовывалось и «писатель» был в скверном настроении духа.
Елишкина возилась с детишками, когда пришла к ней за долгом Клавдия. «Гимназическая» подруга, имея легкое представление о настоящей «роли» в обществе Клавдии, была очень поражена ее приходом и даже слегка напугана. Однако, она пригласила ее в свою комнату… Доброе сердце глупенькой, легкомысленной женщины, засушиваемое различными фарисеями-«радикалистами», не могло не принять своей бывшей подруги, которой оно было так много обязано.
Елишкин услыхал о приходе Клавдии и его «воробьиная» натура была до «содержимого» в костях (мозга в них не имелось!) возмущена подобным осквернением его домашнего, священного очага. Не будь он по натуре трусом и не имей обыкновения нападать на слабых, он сейчас бы показал себя! Но теперь его маленькая, мизерная фигурка, кривой носик, оседланный для шика «пинсню», только могли дышать бессильной злобой…