Судя по всему, в соседнее государство.
Я тихонько сказала:
– Меня в чем-то обвиняют?
– Н-нет… – почему прозвучало с сомнением? Плохо.
Я посмотрела совершенно беспомощно:
– Только ты проводи допрос, ладно? Не хочу чтобы… – я не договорила, но и так было понятно, что он единственный, с кем я могу сейчас нормально разговаривать.
В тот же момент на моем запястье защелкнули браслет, а я подпрыгнула от неожиданности и удивленно посмотрела на белую змейку. И держащую её крупную и очень чужую мужскую руку.
Наручники?
– Браслет правды, – объяснил Стэр. Что ж, логично. Обидно, но логично – не доверяют так же, как и я им. И можно отпустить руку, ваше императорское чего-то там.
Младший сын, если я не ошибаюсь.
– И как он действует? – спросила почти равнодушно, осторожно высвобождая кисть. Кое-кому, кажется, это не понравилось.
– Потемнеет, если…соврешь.
Стэру стыдно? Судя по голосу – да.
Но мне хуже.
– Стася… Давай начнем с начала. Скажи, как ты себя чувствуешь?
Он идиот?
– Нормально, – буркнула. – Относительно происходящего.
– Нет…жара, странных ощущений?
– Н-нет…
Снова взгляд куда-то вбок.
– Она не… – и замолчал.
Похоже, главгад подал ему сигнал и дальше были уже более ожидаемые вопросы, пусть и неприятные:
– Откуда ты приехала в столицу?
Что они подозревают? Вряд ли это удачное время, чтобы сообщить о себе все – пусть никто не давал мне повода думать, что пришельцев из другого мира убивают или пускают на опыты, но никто ведь и не утверждал противоположное. Нет уж, буду, по-возможности, придерживаться легенды.
– С южных земель, – сказала осторожно.
Прокатило. Ничего не потемнело.
– И жила до того…
– В Бишеке. Я говорила. До того, как отправилась в путь с амилахвами. Потом, можно сказать, нигде не жила, пока не осела в столице.
Я покосилась на браслет. Белый. Надеюсь, меня не спросит, сколько времени я там провела и сколько моталась по дорогам с караванами.
– Скажи… ты была в Цхалтуре около четырех месяцев назад?
Вдох-выдох.
– Да.
Все явно замерли в ожидании, а я пыталась судорожно сообразить, что именно их интересует. Заподозрили, что я перерожденка? Или магический удар навредил тому серому? И за это положено наказание?
Тогда в жизни не скажу, кто его нанес.
– Ты пересекалась с отрядом Бури?
– Да.
– Расскажи, что ты там делала.
Я снова облизала губы.
Какую именно версию стоит озвучить? И надо ли упоминать все то, что могло бы случиться? Насилие, наказание?
Но есть ли у меня выбор?
Все-равно ведь узнают – если уже не знают со слов очевидцев.
– Я продавала там травы, – первые слова давались мне с трудом, но по мере рассказа я чувствовала, что снова начинаю злиться. На ту ситуацию, на свой испуг, на мужчин, стоявших сейчас рядом. Нависающих, я бы сказала. – А потом пошла ужинать в местную таверну. И там… было двое серых. Один из них схватил меня – хотел… назовем это затащить в постель, но мне удалось вырваться и убежать. И спрятаться… В парогенераторе этом на высоких ножках… Я видела в щель, как появились железные лошади и несколько человек в черном и…