— Спасибо вам! — Помянул я своих друзей — животных. Без них, я бы пополнил его коллекцию, как пить дать!
Удар за ударом. Удар за ударом! Вся злость! Весь негатив — выходил, вместе с кровью, что была у божка вместо мяса. Кожа тоненькая… Кулаки пробивали её в путь. Весь в дырках уже. Не верещит, нечем! И защититься не может! Поздно!
— На, на, на! — Пинал я валяющийся бурдюк, выколачивая последние капли. — Кровавое безумие продолжалось, пока от него не осталась только кожа, да ошмётки. Мир подёрнулся рябью, и меня потащило назад. Еле успел подхватить корзинку и останки! Семь потов сошло!
— Очнулся, очнулся, — прыгал у кровати Сёрёга! Под глазами чёрные круги! Миша выглядел не лучше. Осунувшиеся. Потерянные.
— Сильно? — Задал я самый важный вопрос сейчас.
— Сам посмотри… — Помог он мне подняться и подвёл к зеркалу, из которого на меня взирал шестнадцатилетний муж, с недельной щетиной. Два года забрал — тварь! Волосы посидели… Еле стою на ногах. Легко отделался…
— Чтоб я ещё раз отправился в навь! — Лукошко и кожа были здесь.
— Что это за вонь??? — Запихнул руку мне в карман Святополк, вытащив чёрную массу…
Чтобы сделали бы вы на моём месте? Перво-наперво? Я вот, решил свести счёты. Начались допросы. Дерьма всплыло немерено… Кого только в жертву Эстонцы не приносили! И путников. И сборщика налогов. И своих. Всех, на кого укажет их божество. Особенно он любил девственниц. Круговая порука. Все, всё знали, но молчали. Урожай год от года лучше. Ни засухи тебе, ни саранчи. За такое не грех и пустить под нож. Прогадали они — очень сильно! Не согласных — честных людей уложили на жертвенник первыми. Осталась одна гниль!
— Я, Сотник армии Императора Российской Империи, Хан Болотный — приговариваю старосту деревни, его совет и самых активных участников секты к смерти. Привести приговор в исполнение. — Кивнул Кузьме 'Мягкой лапке'.
— Пощадииии! — Разносилось со всех сторон по площади. Не дождётесь…
Как это — самых активных? Есть тут пара старух, что уговаривала скармливать твари больше жертв, чем он требовал, надеялись, что он сможет со временем омолодить их. Верещали бабки, когда их садили на кол — громче всех. Я был невероятно зол, вот и выбрал этот тип казни. Налёт аморфности, квелости прошлого мира, с меня снимало словно наждачной бумагой. Казнь, не вызывает уже прежних эмоций, чувств. Лишь злорадство. Как они извивались!
Но что-то всё-таки осталось! Остальных ведь я пожалел?! Не монстр я, не монстр. Пока…
Так и пошла наша служба. Деревня, за деревней. Тут их было море! Правду говорил Михаил — зажрались… Начальство было довольно. Мы одни из лучших по захвату мелких поселений в тысяче, а то и части. Вереницы рабов потекли в Империю. Наград наобещало! Получили, как обычно кукиш с маслом. Но я, рождённый в СССР и живший в России, в этом не сомневался, почему и не надеялся на такое. Всё сами! С усами!!!