— Знаешь, я позвоню преподавателю студии, в которой я училась, и попрошу его сделать постановку нескольких танцев, — заявила она мне.
Дома я взялся с ожесточением повторять «Фандангильо» Х. Турины и «Астурию» И. Альбениса, а пьесу Ф. Тарреги «Воспоминание об Альгамбре» я играл всегда уверено. Пальцы отвыкли, но я быстро восстановился и мог довольно сносно исполнить эти пьесы.
Учитель танцев принял нас хорошо. Евгения переоделась в длинное, ярко-красное с оборками платье, надела специальные туфельки, взяла кастаньеты, и… я был сражен ее перевоплощением. Я увидел наяву Лусеро Тену. Евгения подражала ей кастаньетами бесподобно. Если на пластинке я слышал только звуки и мог мысленно представлять, как это происходит в действительности, то здесь я увидел наяву отнюдь не самую худшую копию Лусеро. Евгения обладала удивительной пластикой и гибкостью. Помимо прекрасного владения кастаньетами, она владела своим телом так, что ей могли бы позавидовать многие профессиональные танцовщицы. Не имея понятии о том, как называются специфические танцевальные па, я был потрясен ее умением прогибаться в талии наклоном назад, почти касаясь головой пола и продолжая при этом кастаньетами сопровождать музыку.
Полтора часа Евгения повторяла с учителем специфические движения испанских танцев, и он очень хвалил ее, а у меня «крышу» сносило все сильней и сильней. Глядя на это чудо, я играл, как молодой бог на скрипке. Что удивительно, дома я пытался повторить свою игру в студии, но все было тщетно — получалось все не так. А тогда сочетание аккордов гитары со стрекотаньем кастаньет уносило мое воображение в далекую Испанию, я представлял себя испанцем.
Голову я потерял уж точно «как смолоду». Моя происпанская душа всколыхнулась, и я позабыл о своей давней клятве — не искушать Судьбу. На просмотре в клубе я вообще вошел в транс и сыграл так, как никогда в жизни не играл и вряд ли когда сыграю, а она танцевала так вдохновенно, что мы произвели настоящий фурор. В жюри не могли поверить в то, что мы непрофессионалы, а присутствующие в зале зрители устроили нам овацию.
К большому огорчению администраторов работать в клубе мы отказались. А тут во мне стала пробуждаться совесть перед женой и детьми. Наши встречи пошли на убыль, более того, нас с нею через месяц разоблачили, и жена призвала меня к ответу. Я сказал, что, кажется, влюбился и попросил время на то, чтобы выйти из-под влияния этого гипнотического состояния. Надо отдать должное моей супруге: она стоически перенесла мою измену. Выбрасывания моих вещей с балкона четвертого этажа не было, но наши отношения резко ухудшились, и понадобилось немало времени, чтобы мы вновь зажили в мире: я попросил прощения, она меня простила, но не забыла. У нас с женой к этому времени внуку был уже год. Дочь вышла замуж вторично и собиралась с мужем, выпускником военного ракетного училища, отправиться к месту его службы на Алтай. Сын учился на третьем курсе политехнического института. А с Евгенией у нас отношения быстро сошли на нет. Через год я встретил её в трамвае. В трамвайной толчее она успела сказать, что вышла замуж и что муж очень ревнивый — едет в этом же трамвае. Больше я ее не видел и не знаю о ней совершенно ничего.