На следующий день пришла Валя. Как ни в чем не бывало. Строгая и только на «вы». Прочитала инструкцию о том, как себя вести после операции, что можно есть, что нельзя, и ушла, «как каравелла по волнам…». Я в грусти. Если бы не книга, которую читал сосед, то я, может быть, и плакал бы. Это были «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» Ильфа и Петрова. Проглотив ее за пару часов и возвратив соседу, я словно удав, пообедавший кроликом, начал переваривать содержимое. Соседи по палате удивленно смотрели на меня, когда ни с того ни сего, по их мнению, я начинал давиться от смеха. Именно давиться, потому что швы не позволяли смеяться во все горло. Перепуганные дежурный врач и медсестра думали, что у меня поехала крыша. После моего объяснения все успокоились.
На другой день, увидев Валю в сестринской комнате, я подошел, вернее, подковылял к ней. Поздоровались.
— Ты, работаешь две смены подряд?
— Нет. Вчера я приходила тебя проведать. Как самочувствие?
— Нормально. А у тебя, вижу, что-то случилось?
— Да, случилось… Приходи. Сегодня расскажу.
Весь день я был как на иголках. Есть хотелось страшно, но жидкая овсяная каша не лезла в горло. Я терялся в догадках. Что я о ней знал? Во время наших посиделок она рассказывала о себе. Жила она в станице Ленинградской (это на севере Краснодарского края). В семье она была единственной дочерью. Отец — потомственный казак, прошел всю Отечественную войну. Вернулся весь израненный. Долго болел. Пять лет назад умер. После окончания школы поступила в Краснодарское медучилище. Окончив его, вернулась работать в станичную поликлинику медсестрой. В Краснодаре живет всего три месяца в съемной квартире.
После отбоя с замиранием сердца приблизился я к сестринской комнате. Валя была там. Несколько минут ушли на осмотр и перевязку раны. Гноя не было. Ее руки нежно касались моего тела, но я с нетерпением остановил их.
— Так, рассказывай: что произошло?
— Я тебе сразу не сказала… Я замужем. Но муж после свадьбы загулял и ушел к другой женщине. У нас в станице это считается позорным, ко мне стала прилипать кличка «брошенка». Не выдержала я этого и уволилась из поликлиники и теперь вот я тут. Вчера мать вызывала меня на переговорный пункт. Плакала. Рассказывала, что сильно болеет, а Игорь, муж, каждый день приходит, просит прощения и просит, чтобы она уговорила меня вернуться. Вот прислал письмо. Раскаивается, обещает мыть мне ноги и пить эту воду. Хочешь почитать?
— Я чужих писем не читаю.
— Тебя я полюбила сразу же. Ты такой нежный и ласковый. С мужем у меня такого не было. Что мне делать? Мне так жалко мать… Если и она умрет, то у меня на свете больше никого не будет. Я подала заявление на увольнение.