— Ты же видел Карту.
— Неужели это она тебе об этом сказала? — В голосе шамана чувствовался сарказм. — Как же ты её достать при всех, не побоялся?
— Дело в том, что когда мне нужно, я могу делать её не видимой для всех.
Волхем изменил тон.
— Не пойму я этого. Как эта Карта может указать, где, что находится за несколько вёрст?
Род улыбнулся.
— Я ведь не всё вам тогда с Вараввой показал. — Он дотронулся рукой до плеча Волхема, видя, что тот обиделся и смотрит куда-то в сторону. — Для того, что бы понять всё, нужно время. Не обижайся, ты скоро всё увидишь сам.
Ничего не сказав в ответ, шаман только глубоко вздохнул. Приняв этот вздох за перемирие, Род продолжил:
— Надеюсь, что и ты в свою очередь расскажешь мне, как ночью гонял карачуровские табуны?
Волхем резко повернулся к нему всем телом.
В лесу посветлело. Утреннее солнце поднялось выше, осветив густые кроны деревьев. Слабый утренний свет едва пробивался сквозь густую листву, но напряжение прошлой ночи спало. Стало несколько бодрее и веселее.
В идущем по лесной дороге обозе послышался разговор. Сначала робкий, не уверенный. Людской голос крепчал, заполняя тишину дремучего леса. Засвистели птицы. Где-то рявкнул зверь. Лесной мир просыпался. Усталые люди шли рядом со своими телегами, слегка подгоняя лошадей. Где-то в центре обоза вёл на поводу свою лошадь, впряжённую в телегу, кузнец Вага. Елена шла рядом, держась рукой за притороченную на телегу клеть. Среди не хитрого домашнего скарба на телеге полулежала Славия — мать Койши. Её ноги к утру затекли, и она пыталась унять боль, растирала их руками.
— Болят? — Елена подошла к ней поближе. — Может я смогу, чем помочь?
Славия горестно улыбнулась.
— Да чем ты дочка мне поможешь? Видать, до конца дней моих нести мне эту вину.
— О какой вине ты говоришь? — В их разговор вмешался Вага. — Болезнь пройдёт, и будешь опять ходить, как и раньше.
— Вина на мне, что мужа своего не уберегла. Не удержала я его, когда он на степняков собирался.
Вага возмутился.
— Как можешь ты такое говорить? У вас женщин одна забота — дом и дети, а у мужиков, охранять этот дом и родных своих. Не смогла бы ты его удержать и не кори себя в том. Не один он пошёл в поле бить этих степняков. Многие тогда не вернулись. Так что горе это общее, не только твоё. Они тогда весь город защищали. Вечная им память за это.
Славия вытерла набежавшие на глаза слёзы и чуть улыбнулась.
— Спасибо тебе Вага за слова добрые и что меня не оставил одну.
— Пустое. Брось причитать как бабка старая. Выберемся отсюда, новый дом поставим. Заживём, пуще прежнего.