— А как лезть?
— Вот по этим большим болтам. Видишь?
Давид потрогал болты. Паренек, не спуская глаз со своего змея, протянул ему руку.
— Садись на газету, — пригласил он, когда Давид перебрался. — Держи змея, пока мы намотаем бечевку на катушку.
— Да.
— Только смотри, не отпусти! — Он передал нитку Давиду. — Она немного тянет.
— Ух ты! — нитка тянула, как живая, — летает!
Блондин засмеялся:
— Конечно, летает. — Он присел и начал распутывать бечевку. — Проклятые! Смотри, что они наделали! Садись!
— А твоя мать не будет ругаться, что ты лазаешь на крышу?
— Она? Не-е! Она работает!
— А-а-а! А где твой отец?
— Нету. Мой старик работал на железной дороге. Но его зажало между двумя поездами, когда я был маленький и мы жили в Паттерсоне. Тебя как зовут?
— Дэви. Дэви Шерл.
— А меня Лео Дуговка. Мы из Польши. А ты еврей, да?
— Д-да.
— Скажи, ты был с теми, что вчера бегали по крыше?
— Нет, не был, — пылко заверил Давид.
— Я им дам, если поймаю в следующий раз. Чуть штукатурка не посыпалась.
— Да, — сердце Давида прониклось теплым чувством к Лео, — дай, дай им как следует!
— Подожди, я еще до них доберусь, — Лео быстро вертел катушку, — я им еще задам!
— Я никогда тебя не видел в нашем квартале. Ты давно здесь живешь?
— Не-е, мы здесь не жили, но моя старуха получила работу в большом банке на Шестой и Авеню С, знаешь, с большими белыми плитами и золотыми лестницами — Первый Национальный.
— Аа-а, — сказал Давид восхищенно, — с железными решетками и большими часами? И она имеет дело со всеми этими деньгами?
— Да, она убирает столы и оффисы.
— Ого! А кто дает тебе есть?
— Я сам беру.
— Ух ты! — у Давида от мысли о такой невероятной свободе перехватило дыхание. — Ты всегда будешь сюда приходить?
— Не-е! Я хожу на Западную Одиннадцатую. Мы там раньше жили. Это ирландский квартал, только несколько ребят с Хоган Аллеи в Лагере Всех Святых.
— О-о-о! — разочарованно, — это далеко — Западная Одиннадцатая.
— Да, но у меня есть ролики.
...Ролики, да ну! Нет конца его преимуществам: без отца, почти без матери и ролики!..
— За минуту туда доезжаю. А у тебя есть?
— Нет.
— Достань, будем вместе ездить.
— Я не могу.
— Что, твой отец тоже умер?
— Нет, но он не купит.
— Попроси мать.
— Она не может.
— Иезус! Евреи никогда ничего не покупают для своих детей.
Давид стал искать, чем бы заполнить неловкое молчание.
— Их уже там нет, этих... этих ирландцев, — отважился сказать он.
— Как бы не так! Они залегли и ждут! — Сощурившись, он оглядел далекие крыши. — Но я больше не хочу запускать.
— А-а-а, — Давид обрадовался перемене темы, — сколько стоит змей?