. И даже когда Лео сказал про мезузу
[23]: "А! Вот как вы их называете — мисс Уза! Моя старуха сорвала одну с двери, когда мы въехали, и я разбил ее. В ней на маленькой бумажке было написано по-китайски", — Давид не обиделся. Он чувствовал вину, да, вину, потому что он предавал всех евреев в их доме, у которых были мезузы у дверей. Но если Лео полагал, что это было смешно, значит, это смешно на самом деле, а все остальное не имело значения.
Но, наконец, время взяло свое. Солнце стояло в зените, и Лео начал сматывать бечевку. Давид неприязненно смотрел на приближающегося змея.
— Ты больше не будешь его запускать? — спросил он с ускользающей надеждой.
— Нет, я иду вниз.
Давид ждал, что его пригласят. Но этого не случилось.
— Почему бы тебе не прийти завтра опять? — спросил он.
— Я хожу на Одиннадцатую, говорил же тебе.
От этого ответа сжалось сердце. Он ускользал. Давид мог никогда больше его не увидеть!
— Если бы у меня были ролики! — сказал Давид. Он вдруг ухватился за новую мысль; — Ты когда идешь домой? Ты ходишь домой в двенадцать часов поесть?
— Не-е, я покупаю себе что-нибудь на лотке.
Последний обрывок надежды. Свобода Лео была недостижима. Давид совсем сник.
— Так я больше тебя не увижу? — спросил он униженно.
— Откуда я могу знать, — Лео полез в слуховое окно.
— Я принесу тебе пирога... — Давид последовал за ним. — Большие куски, если ты придешь завтра.
— Не-е!
— А можно мне с тобой? Я могу идти пешком.
От этих приставаний тон Лео стал вдруг недружелюбным.
— Хватит! Что ты ко мне привязался. Ты еще маленький.
— Нет, я уже большой!
— Бьюсь об заклад, тебе еще нет десяти.
— Есть! — поторопился соврать Давид, — мне скоро одиннадцать.
— А мне скоро двенадцать. И у тебя все равно нет роликов, — Лео нетерпеливо открыл дверь на лестницу. — Ты лучше иди теперь на свою крышу. Я ухожу. — Он пошел к лестнице: — Пока! — За ним резко закрылась дверь.
— Пока! — сказал Давид обитой железом двери. — Пока, Лео! — Он с трудом сдерживал слезы. Постояв немного перед закрытой дверью, он вернулся на свое старое место и сел на ящик. Без Лео крыша вдруг стала пустой и потеряла свою привлекательность. И сидеть на ящике стало неудобно — острые края теперь врезались в кожу. Ролики. Он потерял Лео потому, что у него их не было. Он видел, как Лео уносился вдаль на роликах, и пропасть между ними расширялась. И Лео так нравился ему, пусть он и гой, нравился больше всех в целом квартале. Если бы только у него была пара роликов! Но на это было очень мало шансов. Ежедневные пенни, что мать давала ему. Это получалось: два — во вторник, три — в среду... Нужна целая вечность, чтобы собрать доллары. Если бы у него были ролики, он мог бы покинуть ненавистных парней своего квартала, он мог бы поехать с Лео в Сентрал Парк. Тот парк с деревьями, куда он ходил с теткой Бертой в музей.