Посторонись! Посторонись! — уверенно каркал человек в униформе, расчищая плечом себе дорогу, — посторонись!
— Полиция!
— Не наступите на него!
— Назад, вы! Назад! Вы слышите! Назад! Ну! — Они отступили перед грозной дубинкой. — Назад, пока я не вмазал! Очистить место! Шевелитесь! Пошевеливайся, говорю!
Полисмен сел на корточки рядом с человеком в черной рубашке.
— Вроде не видно, чтоб сильно обгорел.
— Только нога.
— Сколько времени он был под током?
— Бог мой! Не знаю! Я вышел от Калагана, и уже горело. Я только откатил его метлой.
— Ну-ка пусти, — полисмен оттолкнул его плечом и перевернул мальчика, — ему нужна первая помощь! — Крупные руки почти скрыли под собой узкую грудь. — Как утопающему. — Он нажал.
— Похоже, что ему конец. Где же эта чертова скорая помощь?
— Мы уже вызвали, капитан!
— Прижмите его ноги к земле, капитан, я работал на электро...
— Кто-нибудь знает его! Кто-нибудь из вас знает этого ребенка?
Близко стоящие проворчали что-то неразборчиво. Полисмен прижал ухо к телу ребенка.
— Видать, ему конец, но нельзя быть уверенным...
— Он говорит, что он умер, Мэри.
— Умер!
(У-у-у-у. Уг-уг-уг-
Уголек вспыхнул... тускло... неопределенно).
— Вот эта штука, которую он туда всунул. — Моторист оттеснил толпу и показал кусок обугленного, искореженного металла.
— Да? Что это?
— Будь я проклят, если я знаю. Горячее! Черт!
Кфир-р-р-р-ф. С-с-с-с.
(Как красный зрачок в глазах темноты, уголек кружился и увеличивался, и в центре его горело белое пламя).
— Пятьсот пятьдесят вольт! Думаете, он поджарился?
— Да. Боже! Что же еще!
— Ух! — пыхтел полисмен, массируя спину ребенка.
— Эй, мистер, может он просто упал на эту железку?
— Ну, конечно, так и было!
— Это вина компании!
— Балда, как же он мог упасть на нее? — злобно набросился на них моторист.
— Конечно мог! Запросто!
— Но она торчала! Он ее воткнул!
— Он подаст в суд, не беспокойся!
— Назад, вы!
Кфир-р-р-р-ф! С-с-с.
(И в белом, морозном пламени внутри красного зрачка, маленькая фигурка скользила по заброшенной улице, через трещины на асфальте, и над головой жужжали тугие зимние провода...
Жужжали, соединяя небо с землей).
Кфир-р-р-р-ф! С-с-с.
(И мужчина с буксира, с волосами под мышками, свисал со столба среди проводов, и его белая майка ярко горела.
Он улыбался и свистел, и с каждой нотой желтые птицы взлетали на крышу).
— Посмотри, живой ли он?
— Да, жив ли?
— Где у него ожог?
— Говорят, — нога.
— У-ух!
(Человек в проводах шевельнулся.
Провода зазвенели. Золотое облако беспечных птиц заполнило небо).