— Ой, ребенок!
— Костыль! Дайте костыль Пита!
— Ой вэй! Кто трогает твой горб, идиот!
— Сделайте что-нибудь! Мистер! Мистер! Мистер!
— Ты, сволочь, я видел, как ты подбирался ко мне сзади, — горбун развернулся и ускакал на своих костылях. — Сволочи!
— Ой! Вай-вой-вэй!
— Полисмена!
— Скорую помощь!
— Не прикасайтесь к нему!
— Бамбино! Мадре миа!
— Мэри! Смотри, совсем ребенок!
Толпа росла, увеличивалась, шумела. Они щурились на свет, на вытянутую фигурку в сердце огня, размахивая руками, показывали пальцами, хватались за головы, толкались, кричали, стонали...
— Хи! Хи! Вон, внизу! Хи! — кричал кто-то из окна наверху. — Да ты вниз смотри, вон туда!
— Дай сюда метлу!
— Осторожно, О’Туул!
— О, добрый человек! Дай тебе Бог...
— О-о-о! Бедное дитя, Мими!
— Он собирается это сделать!
— Осторожно!
— Не прикасайся!
Мужчина в черной рубашке медленно приблизился на цыпочках к рельсу. Его глаза были сощурены от ужасного сияния, он защищал лицо поднятым плечом.
— Оттолкни его!
— Полегче!
— Осторожно!
— Вот это парень!
— Ой, помоги тебе Бог!
Свалявшаяся, побуревшая метла вползла между плечом ребенка и землей. Потом толкнула. Ребенок перевернулся на лицо.
— Еще раз! Еще!
— Вот так! Откати его!
— Быстрей! Быстрей!
Метла еще раз толкнула, и Давид откатился от рельсов. Кто-то схватил его, поднял и потащил к тротуару. Толпа кружилась вокруг густым водоворотом.
— Ой! Гвалт!
— Дайте ему воздух!
— У него ожог?
— Беня, стой рядом со мной!
— Ожог! Посмотрите на его ногу!
— О, бедная мать! Бедная мать!
— Чей ребенок?
— Не знаю, Мак!
— Да и не толкайтесь вы!
— О, Иисусе! Несите его в аптеку!
— Не-е! Прижмите его к земле! Я работал на электростанции!
— Сделайте что-нибудь! Да сделайте же что-нибудь!
Извивающийся черпак почти весь сгорел. Пламя бросало на лица то зловещие, меловые, белогубые, то сажевые маски. Огромная тень толпы прыгала по стене склада, по мусорным кучам и по реке.
Кланг! Подъехала по рельсам тележка.
Женщина вскрикнула и упала в обморок.
— Эй! Уберите ее!
— Какого черта! Еще ее нам не хватало!
Шаркая подошвами, они оттащили ее в сторону.
— Говно! — Моторист спрыгнул с тележки и взялся за метлу. — С дороги! Ну-ка!
— Вот так! Прижми его к земле, О’Туул! Вот так! Я работал на электростанции.
Орудуя метлой, моторист убрал с рельса изувеченные остатки черпака.
Клац! И темнота.
Темнота!
Все охнули и внезапно замолчали, придавленные тяжестью ночи.
Потом опять кто-то вскрикнул. Женщина, упавшая в обморок, застонала. Толпа забормотала, загудела, беспокойно кипя в темноте громкими голосами новых пришельцев, ныряющих в ее водоворот.