— Вот как? — безразлично произнес врач.
— Это было ужасно! Ужасно! И, доктор, — она взяла его за руку, — может, вы мне скажете, почему мой сын Эликс ничего не ест. Я даю ему яйца и молоко, а он ничего не хочет. Что делать?
— Не знаю! — Врач вырвался от нее. — Сходите к доктору.
— Ох ты умница! — плюнула она ему вслед. — Ты что, за каждый вздох деньги получаешь?
Вернулась мать. Ее волосы были растрепаны. На ее ресницах еще блестели слезы, хотя она и перестала плакать.
— Через минуту будет чай, дорогой. Сильно болит?
— Н-нет, — соврал он.
— Они говорят, что ты был там, где рельсы. Как ты туда попал? Почему ты туда пошел?
— Я не знаю, не знаю, — ответил он. И это была правда. Он не мог сказать сейчас, почему он пошел. Он только помнил, что что-то заставило его, что-то, что было ясно и неизбежно, но с каждой проходящей минутой становилось все более непонятным. — Я не знаю, мама.
Она простонала и осторожно опустилась на кровать. Толстая женщина с голыми руками положила ей руку на плечо.
— Бедная миссис Шерл! — сказала она с лицемерной жалостью. — Бедная миссис Шерл! Зачем спрашивать его? Разве вы не знаете? Разве они думают о нашем кровоточащем, верном материнском сердце! Сколько слез мы должны пролить, пока увидим их взрослыми. Наши дети приносят нам страдания. И наши мужчины. Увы, наша горькая доля!
Она сложила руки на своем пухлом животе и горестно закачалась.
Мать ничего не ответила. Она напряженно смотрела в его глаза.
Из кухни было слышно, как полисмен допрашивал отца, и отец отвечал оцепенело, с дрожью в голосе. Чувство торжества снова шевельнулось в нем оттого, что отец заикался и был потрясен.
— Да, да, — говорил отец, — мой сын. Мой. Да. Восемь лет. Восемь лет и-и один месяц. Он родился в...
— Минуточку! — прервал его полисмен. — Док, пока вы не ушли, скажите, я правильно все сделал? Ну эту, первую помощь.
— Конечно! Прекрасно! Я бы сам лучше не сделал.
— Если мне понадобится рекомендация...
— Конечно, конечно, — засмеялся врач. — Я оставил для вас рецепт, мистер. На столе. Смажете лодыжку сегодня и завтра. Корка отпадет через день-два.
— Да.
— И если завтра он будет плохо себя чувствовать, приходите в Госпиталь Святого Имени. Адрес на рецепте. Но все будет в порядке. О’кей, лейтенант, увидимся.
— Да. Пока, док.
Вошла женщина, неся чашку чая. Мать молча подоткнула подушку ему под спину и стала поить его с ложечки. Он вздыхал, чувствуя, как возвращается жизнь. Но пока ее хватало только на то, чтобы чувствовать слабость в теле. Между простынями больше не было прохладных мест для повреждений ноги.