Можно утверждать, что рыночные реформы во всех восточноевропейских странах так ни к чему путному не привели. На этом фоне удивительные результаты можно увидеть в Китае. Пережившая нелегкий зигзаг истории, повергнувший ее в бездну, страна все-таки нашла в себе силы кардинально выправить положение. Чем же объяснить китайский феномен? Прежде всего, тем, что китайская партийная номенклатура сохранила свою жизнеспособность, в отличие от советской номенклатуры, которая сгнила на корню. В китайской компартии нашлись здоровые силы, осознавшие необходимость реформ, и они во главе со своим лидером Дэн Сяо Пином принялись осуществлять эти реформы. К сожалению, в Советском Союзе, а позднее в России, не нашлось лидера подобного масштаба. Приходится вспомнить, как попытки провести хоть какие-то реформы А. Косыгиным были заблокированы Л. Брежневым. Прозвучало тогда нечто вроде: «Какие реформы?! Надо просто лучше работать». Но позаботиться о том, чтобы в стране стали лучше работать, Леонид Ильич не удосужился. А когда в начале 90-х годов все же дошло дело до реформ (уже без почившей в бозе КПСС), то новые власти бросились в них с бесшабашной лихостью, беспечной непродуманностью. Нам же далее предстоит убедиться, с какой серьезностью, продумывая каждый шаг, учитывая многие нюансы, проводила реформы китайская компартия.
Необходимо отметить, что, проводя рыночные реформы, коммунистическое руководство Китая ни на йоту не отступило от своей политической линии. Не было показной псевдодемократии, сохранялась диктатура, временами довольно жесткая (вспомним кровавое подавление демонстрации на площади Тяньаньминь), но китайские реформы вряд ли смогли бы выдержать испытание временем без жесткой дисциплины и контроля. «Кому-то покажется странным сочетание слов «свободный рынок» и «коммунистическая диктатура». Китайцы последовательно расширяют свой «свободный рынок» путем рекрутирования крупных бизнесменов в компартию. Это, конечно, налагает на партийных предпринимателей некоторые обязательства, но зато их лояльность оплачивается также некоторыми привилегиями и гарантиями покровительства могущественной партии» [120]. Неудивительно, что при таком подходе смогла сложиться гармония между властью и бизнесом.
Уникальность сочетания диктатуры с рынком подчеркивает и следующий фрагмент: «Современный Китай показал, что авторитарная власть прекрасно сочетается с бурно развивающейся экономикой. Китай переживает экономический бум без свободы и демократии. При этом аппарат власти не разлагается, как это было в Советском Союзе и других странах «народной демократии»… Пример Китая подверг сомнению бытующее до сих пор представление о том, что только демократия в состоянии обеспечить благосостояние граждан. Средний уровень жизни китайских граждан за последние годы вырос в несколько раз, а социальная защищенность, хотя и не достигла западноевропейских стандартов, но значительно превышает тот уровень, который имеет место в странах СНГ» [76]. Надо еще добавить, что за годы реформ властям удалось вывести из зоны нищеты 400 миллионов человек.