А теперь сравним с положением в этой же отрасли в России, основываясь на данных 2011 года [80]: «Получив впервые же два года реформы право на 12 млн. земельных долей, сельские жители лишь в малой степени воспользовались этим своим правом. Только 300 тыс. домохозяйств решили выйти из колхозов и организовать собственные семейные фермы. Остальные крестьяне предпочли сохранить статус наемных работников…» В этой же статье анализируется психология типичной колхозной семьи, которая «привыкла получать зарплату, работая в колхозе без особого напряжения (все равно пришлют осенью на помощь студентов. — К. X.), возделывать свой огород и обихаживать личный скот, обеспечивая себя в значительной мере продуктами питания…» Такое поведение давало крестьянину устойчивость и скромную обеспеченность в жизни. Оно не толкало его на подвиги предпринимательства, связанные с риском, он довольствовался укоренившимся понятием о бедности как норме жизни. А вот сведения о фермерах в одном из районов, приведенные в той же статье: «На бумаге их 33, но одни промыслами какими-нибудь занимаются, другие на купленной в свое время технике огороды людям пашут или щебень из карьера возят. Их «бумажными фермерами» называют». До сих пор истинных фермеров отождествляют с «кулаками», устраивают поджоги их ферм или изгоняют из села различными другими способами. Вот такая на селе безрадостная картина.
Но в Китае все же началось не с села, а с отраслей, не требующих серьезных вложений капитала. Начало городских реформ было положено в 1984 году, прежде всего, в области общественного питания и в сфере услуг. В массе своей происходило это на той же основе семейного подряда, что и в деревне. Это был разумный подход, давший возможность поднять голову мелкому и среднему бизнесу, в результате чего образовался средний класс. В России же развитие (точнее сказать, приобретение) крупного бизнеса опередило области мелкого и среднего бизнесов, и первый естественным образом «душил» развитие двух последних. Поэтому там и до сих пор не сформировался средний класс в сколько-нибудь серьезных масштабах. Еще одна иллюстрация безмозглости «завлабовских» реформ.
Лишь после этих двух этапов в Китае наступил следующий этап, который уже затрагивал сферу производства. А она уже требовала серьезного стартового капитала и современных технологий. И руководство КПК отнеслось к этому этапу со всей серьезностью, о чем свидетельствует следующая выдержка [19, стр. 151]: «…приступая к модернизации промышленности, науки и обороны, китайское руководство опять было самодостаточным, ибо сделало упор не на чужие абстрактные мозги иностранцев, а на советы своих, по-китайски мыслящих этнических китайцев, проживающих за границей». Как это осуществлялось, читаем дальше на той же странице: «Сначала на самом высоком уровне китайское руководство посоветовалось с успешной китайской эмиграцией из азиатских и западных стран капитала. Советовалось же оно на предмет того, какие направления развития они, этнические китайцы, живущие за рубежом, по имеющемуся у них достоверному опыту, считают перспективными, а какие — тупиковыми. Визиты именитых в мировой науке и зарубежном бизнесе этнических китайцев в Пекин в 80-е годы шли один за другим. Параллельно десятки тысяч китайских студентов с материка за государственный счет были отправлены на учебу в страны Запада».