Почему же все-таки зарубежные инвесторы пришли в дореволюционную Россию? Именно потому, что они почувствовали там атмосферу подъема. В других отсталых странах такой подъем не ощущался. Сами огромные территории сыграли в то время позитивную роль, поскольку возникла потребность в коммуникациях. Было начато масштабное строительство железных дорог при Александре III: «При нем в 1891 году началось строительство Великого Сибирского пути, тогда же был принят покровительственно-протекционистский таможенный тариф, затем Таможенный устав» [49, стр. 136, 137]. Другими словами, дополнительно к потребностям страны властями еще был создан благоприятный инвестиционный климат. Волна подъема в России ощущалась и в период 1910–1913 годов. Правда, к концу этого периода уже наблюдалась стагнация, перешедшая в кризис 1914 года: «…Путиловские заводы обанкротились, и в 1916 году были «взяты в казну», то есть национализированы» [там же, стр. 142]. Что тут поделаешь, кризисы возникали и в более благополучных странах. Беда России не столько в этом, а в том, что она поздно спохватилась и ликвидировать отставание ей не удалось.
Однако пора уже выбраться из дебрей паршевской концепции и продолжить наши рассуждения. В ходе их мы уже успели прийти к доводу, что надежды на то, что постсоветский частник будет эффективно развивать свое производство, не оправдались. Причина в том, что «…появился на свет совершенно особый вид капиталиста — человек, который разбогател, не предприняв для этого ничего» [51, стр. 464]. А коли так, то «…поведенческая и психологическая пропасть пролегает между тем, кто свое состояние заработал, и тем, кто его получил» [там же, стр. 465]. Бурбулисовская пропаганда пыталась сгладить этот фактор внушением, что, дескать, все крупные капиталы в мире сколачивались нечестным путем. Серьезное обвинение в адрес мирового сообщества. С другой стороны, это является невольным признанием нечестности процесса российской приватизации. А выпад в сторону мирового капитала, конечно же, несостоятелен. Нельзя, конечно, исключить отдельные случаи. Но в целом процесс развития капитализма носил эволюционный характер, и в основе его лежал труд.
В подтверждение приведем пару примеров. «Всемирно известный концерн «Сименс» начинал с небольшой мастерской и нескольких умельцев и свой первый телеграфный аппарат выпустил в 1848 году. А уже через несколько лет при участии мастеров фирмы, кстати, в России проложили дальние линии телеграфной связи, соединившие Петербург с Москвой и Одессой. Кстати, петербургский завод «Электросила» был организован этой фирмой в 1912 году, а в 1918 году национализирован большевиками» [115]. А вот откровения Генри Форда [14, стр. 304]: «Люди видят успехи, достигнутые другими, и ошибочно считают их легкой удачей. Но в жизни все обстоит наоборот, неудачи встречаются гораздо чаще, и каждый успех достигается адским трудом». В самом деле, не было во времена этих первопроходцев Чубайса, способного дарить готовое предприятие любому первопроходимцу. Все приходилось создавать своими руками и, конечно, головой.