А пока начали вводиться новые формы собственности. Но в стране, так неудачно строившей в последний период социализм, так же неудачно создавались и эти новые формы. Прежде всего, речь пойдет о кооперативах, и не будем дискредитировать саму идею создания кооперативной собственности. Но явно было необходимо на первых порах рост этого вида собственности поставить в какие-то рамки. Следовало первоначально ограничить кооперативы сферой услуг населению в области быта или чем-то близким с этим, т. е. в тех щелях, куда государственным структурам, увлеченным масштабностью своей деятельности, недосуг было запустить свои руки. Очень важно было на первых порах, чтобы заработки в кооперативах достигались трудом, а не спекулятивными операциями, чтобы в кооперативы людей привлекали не столько высокие заработки, а лишь независимость от чиновников и начальства. Другими словами, в труде там главным стимулом должна была стать самостоятельность. Подчеркнем еще раз — все эти ограничения только на первых порах, ибо быстрое накопление большой массы незаработанных денег — это прямой путь к инфляции. Так оно и получилось на деле. А в мелких кооперативах доминирующее положение занял шашлычник, подешевле где-то скупивший мясо и втридорога продававший свою продукцию. К тому же кооперативное движение сразу приняло такой размах, что охватило практически все отрасли хозяйства, что одноразово никак нельзя было допустить.
Даже на крупных предприятиях возникали кооперативы, которые параллельно производили ту же продукцию, что и основное производство, или близкую к нему, пользуясь дармовой электроэнергией и прочими энергоносителями самого предприятия. Многие работники предприятия являлись одновременно членами кооператива, зарабатывали и здесь и там. На многих предприятиях едва ли не основной деятельностью прилипших кооперативов стало превращение безналичных денег в наличность. Не секрет также, что значительная часть кооперативов явились фактически предприятиями по «отмыву» ранее добытых неправедным путем денег. Наделавшие много шума сомнительные сделки (так и не получившие настоящей правовой оценки), такие как дело АНТа, Арт. Тарасова и др., лишь усугубили негативный образ кооперативов. Кооперативы не создали конкурентной среды, как ожидалось, а стали еще большими, чем государственные предприятия, монополистами, дав стимул росту цен. Доходы воротил кооперативного бизнеса росли баснословно. Войдя в роль, они посмеивались над беспомощностью перед ними государства, в своем кругу признаваясь, что оно для них превратилось в своеобразный Клондайк. Так уже упомянутый чуть выше Артем Тарасов, ушедший недавно в мир иной, организовал в 1987 году кооператив «Техника» и стал во главе его. За 2 года его зарплата увеличилась… до 3 млн. рублей. И это в то время, когда наибольшая зарплата не превышала 200 руб. После упомянутой выше сделки он в целях профилактики бежал в Англию, а в Россию вернулся уже при ельцинской вседозволенности. Огромная масса незаработанных денег, в конечном счете, набросилась на прилавки магазинов, сметая оттуда все товары. Кооперативы закупали все подряд, рассчитывая, и не без оснований, на постоянный рост цен, позволяющий продать закупленное подороже. К 1992 году полки всех магазинов оказались пустыми. Набирал силу инфляционный процесс, предтеча «спасительных» реформ. Произошло в массовом масштабе слияние кооперативной собственности с ранее возникшей и вышедшей на поверхность теневой. «К моменту последнего коммунистического правительства и экономика, и политика, и общественная жизнь России были уже глубоко пронизаны отношениями черного, теневого рынка», — так характеризует ситуацию писатель Л. Тимофеев в статье «Последний грех интеллигенции…» [151].