уничтожил и буду уничтожать плохих людей». После такого откровения возникает естественный вопрос, кто дал право Кадырову самолично решать, кто хороший человек, а кто плохой, а также определять крайнюю меру наказания «плохим» людям. Ответ напрашивается сам собой: Путин, удовлетворенный в целом деятельностью Кадырова, он не решается пожурить его за это расправное «увлечение». К сожалению, прагматизм на государственном уровне не всегда уживается с понятием о ценности человеческой жизни. Да и что можно изменить в Чечне, если в центре самой России политические убийства вошли в повседневный быт страны еще с ельцинских времен, когда взрывали журналиста Д. Холодова, раскопавшего картину распродажи армейского имущества в группе войск, покидавшей Восточную Германию. Политические убийства в России продолжаются и по сей день, и никто не может их остановить. Но, возвращаясь к чеченскому вопросу, нельзя не отметить, что в создавшихся условиях Путину удалось достичь максимума возможного, не останавливаясь на полумерах.
Чеченская проблема была лишь крайней формой «проглатывания» суверенитета, предложенного Ельциным с самого начала своего правления республикам и регионам. И они «глотали» и были ненасытными. Фактически Россия превратилась в федерацию мини-государств, многие из которых являлись местными диктатурами. Они даже ввели свои законы, которые противоречили российской конституции. Возникла реальная угроза распада государства. Такое бывало в истории, например, в Австро-Венгрии после первой мировой войны. Но ее метрополия Австрия от этого не пострадала, она и по сей день является одной из благополучнейших стран Европы. В России такой вариант неприемлем, она устроена иначе, по совсем другим принципам, зависимым от ее огромных территорий. Мы можем вспомнить, как болезненно протекал процесс распада Советского Союза, когда рвались налаженные годами производственные связи. А теперь представим себе отдельное государство в пределах московского региона, лишенное сибирских нефти и газа, не говоря уже о других ископаемых.
Путин уловил эту тенденцию и с первых же шагов принял меры против нее. Он разделил страну, состоящую из 89 регионов, на 7 федеральных округов. Их возглавили президентские полпреды, ставшие промежуточным звеном президентской «вертикали» власти. Правда, многие противники этой структуры на местах отшучивались, что у этой вертикали проявляется дурная наклонность. Но послушаем писателя А.Проханова [52, стр. 101], красочно отразившего это деяние Путина: «Создание Путиным сети федеральных округов подобно наложению шин и стальных штырей на переломанную и распадающуюся костную систему России. Этот навязанный извне, почти силовыми методами скрепляющий каркас начинает срастаться с плотью, дает упавшей навзничь плоской, горизонтальной стране новое, вертикальное «восхождение». Многих, вероятно, удивит ссылка на Проханова, на которого навешано столько ярлыков.