В какой-то момент мое сознание будто раздвоилось. Как в замедленном сне я наблюдаю со стороны за своими действиями, и в то же время двигаюсь вперед. Вот, в доли секунды, я очутилась около Алексея, а в следующую, моя правая рука, с сжатыми для нападения пальцами и острыми ногтями, впилась в лицо мужа, оставляя кровавые царапины. Мозг отключился, оставив для действия только набор команд — вцепиться, бить, рвать, кусать! В следующие секунды мои руки были отстранены от лица, шею сдавила мужская рука, и я отлетела к стене, от удара затылком едва удержавшись на ногах. Дыхание сбилось, горло саднило, а скула пульсировала болью от тяжелого мужского удара.
— Бешеная стерва! Скажи спасибо, что я не хочу с тобой связываться по-настоящему. Ты не стоишь моих нервов. Да я бы с удовольствием придушил тебя, но не хочу пачкать о тебя руки!
Говоря это, он открыл верхний ящик секретера, достал пачку бумажных салфеток и начал убирать кровь со своего лица. А я с каким-то злым удовлетворением смотрела на глубокие царапины от моих ногтей, на этой идеальной роже. Как же он мог так безупречно играть свою роль любящего мужа, ни разу не сбившись за все эти годы брака? Кто все это время стоял за его спиной, подсказывая и направляя, не давая сорваться во всю ненависть, которая сейчас рекой выплескивалась на меня? И что стало причиной его истеричного поведения? Не верилось, что это просто беременность Марго…
Да, как ни банально, но меня бросал муж. Собирал вещи, чтобы уйти к моей сопернице, коей оказалась моя лучшая, теперь уже бывшая, любимая подруга. И теневой любимой моего мужа, все пять лет нашего супружества. Вот такая неявная шведская семья, в которой я жила себе вполне счастливо, не догадываясь о любопытной подоплеке своего брака.
Муж, наконец-то, привел свое лицо в относительный порядок, застегнул кофр и потянул его к выходу, бросая уже у двери:
— За остальным я пришлю своего охранника в ближайшее время! И жди бумаги о разводе, дрянь!
За ним, со щелчком захлопнулась дверь и в квартире настала долгожданная тишина, от которой у меня зазвенело в ушах. Я со вздохом сползла по стене на пол, на давно трясущихся от напряжения ногах, и, обхватив руками плечи, попыталась прийти в себя. Нужно собраться, — я сильная, я смогу, мне есть для кого жить. Но глубокое отчаяние, темной пеленой, наползало со всех сторон. И все…
Меня накрыло, затрясло крупной дрожью так, что услышала звук собственных, стучащих друг о друга зубов. Дышать трудно, не дышится совсем, нервным спазмом перекрывая поврежденное горло, затягивая в пучину горя и беспамятства. Ничего не хочется, просто рыдать, громко выть, жаловаться кому-то далекому, ощущая себя ненужной, сломанной куклой, лежащей в углу, куда ее так небрежно бросили, предварительно выпотрошив все внутренности, и вдоволь поиздевавшись.