Я говорила об этом громким уверенным голосом, вот только голосом моя отвага и заканчивалась.
— И занесите, все сказанное, в обязательном порядке в протокол. Также, отдельным требованием заявляю отвод нынешнего адвоката, я не заключала договор на оказание адвокатских услуг с ним.
Если не ошибаюсь, — Валентина Константиновича, правильно? А бесплатному адвокату я не доверяю. Если мне не разрешат знакомого адвоката, то я буду защищать себя сама. Также прошу разъяснения по поводу показанной видеосъемки. Это улика, приобщенная к делу о краже? Кто ее исследовал, есть ли заключение подлинности или, как там у вас правильно называется? Я впервые оказываюсь в такой ситуации и не знаю точно всех нюансов, но сомнения в подлинности съемки имеются, так как хорошо помню, что происходило в кабинете мужа, провалами в памяти не страдаю.
Взглянув в глаза следователя, произнесла следующее, внимательно следя за его реакцией:
— Мне бы очень хотелось увидеть результаты медицинского освидетельствования, ведь оно служит утверждением, что я принимаю наркотики? Ах да! Меня вчера очень тщательно осмотрела ваша сотрудница. Если я колю наркотики, то на моем теле должны быть следы от многочисленных инъекций. Она их видела, это зафиксировано? Куда я там их вводила? В вены рук, ног, куда еще их колют? Один такой прокол точно должен быть, ведь как-то героин должен попасть в кровь? Я и сама пыталась посмотреть, ничего не заметила, да еще ваши комары добавили расчесов на коже.
Но укус комара отличается от укола в вену, можно отличить наметанному глазу ваших сотрудников. Тем более, они проводили личный осмотр вчера, а я сама только сегодня утром. А что укол был, я, полный дилетант в этом деле, не сомневаюсь, — больно поганое состояние вчера было.
Мой адвокат тут же встрепенулся, но покосившись в сторону следователя, так ничего и не сказал.
Я же продолжала свой монолог:
— Заявляю требование о занесении в протокол моего заявления о плохом самочувствии. Также прошу назначить комиссию, которая даст заключение на предмет моей наркологической зависимости и состояния организма после многолетнего его употребления по утверждению заявителя Алексея Варламова и вот этих бумажек, якобы свидетелей. Я же имею на это право?
— Зачем же вы так, Полина Антоновна? — наконец-то подал голос следователь, — Поймите, мы вам с Валентином Константиновичем не враги, просто пытаемся с вами побеседовать и объяснить, в какую неприятную историю вы попали. И подсказать, как с наименьшими потерями из нее выпутаться. Вы же понимаете, что сейчас у вас только один выход?