Поэтому я немного снизил градус ее напряжения, щекотно пробежав пальцами по лобку и начиная медленно и аккуратно брить, стараясь не поранить нежную кожу, натягивая ее по ходу движения бритвы. Полина сидела, не двигаясь, ее волнение выдавали только пальцы, крепко, до белизны на фалангах вцепившиеся в края ванны.
— Теперь чисто и красиво, как я люблю! Отныне ты должна всегда выглядеть здесь ухоженной и никак иначе! Это твоя обязанность. Перекидывай ноги и вставай в ванну, буду смывать и смазывать кремом, чтобы не было раздражения кожи!
— Можно я сама это сделаю?
— Можно, только в следующий раз. А пока поворачивайся передком, не лишай меня такого зрелища! — и я начал смывать сбритые волоски и пену.
А потом медленно и не спеша, лаская везде, где мог дотянуться, смазывал голенькую кожу, растягивая эту процедуру, возможно дольше, чувствуя постепенно теплеющее влагалище от вновь приливающей крови. Полина начала ерзать под моими руками, пытаясь отодвинуться, переступить ногами, желая ослабить движение моих пальцев на очень чувствительной, после бритья, коже.
Нет, девочка, вот только теперь все интересное и начинается. Сейчас я буду дразнить по серьезному, со всем пылом взрослого мужика!
Одним движением я ввел два пальца внутрь влагалища.
Полина судорожно вздохнула, издав жалобный стон и непроизвольно сжала внутренние мышцы от внезапности вторжения. Тем самым мешая мне растягивать ее, гладить своими пальцами, нажимая на ту горячую точку, от которой сейчас, волнами расходилось желание по всему ее телу.
— Ну что же ты, девочка, впусти меня, я не хочу делать ничего плохого, просто помогу немного расслабиться. Ведь тебе же хорошо со мной и хочется еще, сильнее, резче, да, вот так, сама насаживайся на мои пальцы, представь, что это другое, то, что так хочется получить, но недоступно и есть только эта возможность, которая поможет тебе взлететь на пике наслаждения.
Ты хочешь этого освобождения, ну, скажи об этом прямо, не стесняясь. Назови меня по имени, и я доставлю тебе удовольствие, которое так сладко и запретно. Давай, старайся, я жду, как прозвучит мое имя из твоих губок, страстно и умоляюще. Проси, Полина, проси! — и мой большой палец начал резко двигаться по ее чувствительному бугорку в такт с двумя пальцами внутри.
Я знал, что она долго не выдержит, в ее глубинах было мокро и это польстило моему самолюбию.
Девочка просто текла мне на пальцы, сама этого не осознавая. Закрыв глаза, Полина начала подаваться бедрами вслед моим толчкам, не в силах дожидаться освобождения от болезненных и сладких ощущений, нарастающих внизу живота. Такая боль — тоже удовольствие, я готов ее дарить тебе своими умелыми руками. Но только сейчас, потому что продолжить возносить тебя вверх, удерживая свое собственное вожделение, — непосильная задача, так действует вид твоего сладострастия на мое тело. А Полина продолжала двигаться, все больше раскачиваясь, давно забыв свой первоначальный страх и стыд, желая того, что дать ей мог только я.