- Пусть потомки наши сделают оное, если на то будет воля Господа, - таков был осторожный ответ датского самодержца.
В тот же год Матвеев побывал в Стокгольме, где за относительно невеликую взятку, подкреплённую манёврами объединённого русско-эзельско-курляндского флота близ шведских берегов, опекун малолетнего короля Карла Магнус Делагарди согласился с потерей восточной части Померании, итак уже оставленной шведскими войсками. Там же, в Стокгольме Артамон и перезимовал, частенько встречаясь с русскими купцами, торговавшими в шведской столице. А весной, вернувшись в Москву, дипломат был встречен в Кремле с почестями да подарками и новым чином окольничего. Вскоре последовало новое важное задание - длительный и опасный вояж в Шотландию, у берегов которой корабль с послами едва не разбился о скалы. Но из Эдинбурга, помимо долгожданного для шотландского короля Карла договора о присоединении его страны к датско-русскому военному и торговому союзу, удачливый посол привёз в Москву ещё и красавицу жену, представительницу одного из знатных, но обедневших равнинных кланов. Совсем скоро в доме Матвеева стал слышен звонкий детский плач, а по сумрачным коридорам и ярко освещённым горницам богатых московских домов, поползли слухи и пересуды о заморской жене окольничего.
И вот - перед Матвеевым стояла новая задача - привести на престол Померании полностью лояльного Москве правителя. За склонение к русской службе младшего сына герцога Мекленбургского Матвееву было пожаловано боярство, грамоту, объявлявшую о сем повышении, Романов должен был подписать по окончании переговоров при удачном их результате.
Фридрих поначалу был скован, отвечал односложно, с волнением, стараясь не сказать лишнего слова. В принципе, он не был против того, чтобы править на землях, соседствующих с родовыми владениями его предков, принеся вассальную клятву русскому императору. Ведь его отец, герцог Адольф Мекленбургский в своё время принёс такую же клятву королю Дании и Норвегии, а его старший брат Кристиан повторил её. К тому же вряд ли поляки теперь посмеют претендовать...
- Фридрих! - удивлённый голос русского посла Матвеева вывел герцога из состояния задумчивости. - Ты не слышал вопроса императора?
- Простите... - выдавил из себя Фридрих, с недоумением уставившись на походные ботинки Романова, выглядывающие из-под полы богато украшенной мантии.
- Ничего, - милостиво улыбнулся властитель и повторил свою фразу:
- Мне известно, что твой род славянского происхождения...
- Верно, господин, - склонил голову Фридрих. - Род мой от великого Никлота происходит, древнего правителя народа бодричей.