К этому моменту Паттен готов был слушать даже хор певцов-кастратов, исполняющих матросские песни. Он упал на кресло напротив виконта и рукавом вытер пот со лба. Старый дурак, должно быть, тоже отдал свой чистый платок плачущим женщинам, подумал Стоуни.
В конечном итоге, вопрос был решен мирно, к всеобщему удовлетворению, как и полагается джентльменам. Репутация леди Валентины была восстановлена завидной помолвкой; честь графа Паттена спасена респектабельным союзом; Стоуни гарантирована свобода… благодаря тому, что он принес в жертву еще одного помощника в бизнесе по сопровождению, лорда Чарльза Хэмметта.
Чарли счел это отличной шуткой: жениться на женщине, которую мог одобрить даже его отец, без всякого приказа с его стороны. Если бы он подождал выбора герцога, то мог бы получить намного худшую невесту, чем леди Валентина Паттендейл. Девушка хороша собой, веселая и с отличным приданым. Что еще может пожелать второй сын?
Граф был доволен. Ну и что, если у этого щенка нет подбородка? Его шейный платок повязан достаточно высоко, чтобы скрыть недостаток, и кто его знает, какое здоровье у его старшего брата, не так ли?
Леди Валентина пребывала в восторге. Кто угодно лучше, чем тот член Парламента, которым пригрозил ей отец, если она не сделает выбор в этом Сезоне. Жаль, что она не подумала о лорде Чарльзе перед тем, как положила глаз на того широкоплечего раненого героя войны. Девушка могла бы избавить себя от неприятной ночи и сразу начать планировать бал в честь помолвки.
Стоуни сказал себе, что он — самый счастливый из всех них, даже если его будущее находится под самым большим вопросом. На короткий период он размышлял о том, чтобы вернуться за карточные столы и при том в самых низкопробных заведениях, после такого позора. Но его не изгнали из высшего света, как боялась Гвен, только не после того, как он добился такой блестящей матримониальной победы. С другой стороны, после того, как источники его средств стали всем известными, ни одна молодая леди не доверяла его комплиментам и не принимала его приглашений. Даже самые некрасивые, застенчивые и обреченные на безбрачие девицы скорее остались бы среди зрителей, чем потанцевали с человеком, заподозренным в том, что ему за это платят.
Никто больше не платил ему ни за что. Единственные, кто намекали на оплату — это женщины определенного возраста или наклонностей, чьи разговоры изобиловали двусмысленными намеками, чьи тела слишком часто прижимались к нему, чтобы это происходило случайно. После одного такого слишком фамильярного контакта Стоуни обнаружил, что за его жилет засунута фунтовая банкнота. Он немедленно разыскал симпатичного лакея, чтобы тот вернул деньги леди — с наилучшими пожеланиями. Затем виконт выругался, пнул скамеечку для ног, забыв, что на нем тонкие бальные туфли, а затем похромал домой в темноте, не вспомнив о том, что должен был отвезти Гвен на другой прием.