— Мисс Кейн? — спросил он, обращаясь к женщине, которая терла ладони носовым платком.
Она была высокой и худой, неопределенного возраста. Дьявол, подумал Стоуни, со всеми этими ярдами черной ткани, которые окутывали ее от костлявой шеи до узких ступней, было бы затруднительно определить и ее пол. Что-то, напоминающее черный кружевной мешок, закрывало ее голову и волосы, и было подвязано под заостренным подбородком. Виконт забыл, что она в трауре, но это за пределами приличий — так оплакивать обычную тетушку. Как, черт возьми, мисс Кейн собирается привлечь джентльмена, если выглядит как ворона — или как труп?
Женщина слегка присела в реверансе, не отрывая глаз от чистки ладоней.
— Простите, что я не могу предложить вам руку. — Она подняла правую из них — платок прилип к ней. Несмотря на это, мисс Кейн указала в сторону дамского столика на тонких ножках в углу. — Я пыталась привести там кое-что в порядок.
Стоуни посмотрел в сторону стола и увидел, что она прикрепляла маленькие кусочки бумаги к листу побольше. С того места, где он стоял, ее проект не имел никакого смысла. И виконт сомневался, что он будет иметь смысл с любого другого расстояния.
Пока он смотрел на стол, то заметил еще одну женщину, сидящую в дальнем углу. Эта дама определенно была пожилой и тоже носила все черное — включая мрачную мину на ее лице. Перед ней стояли пяльцы, и она не прекращала втыкать иголку с ниткой в ткань и вытаскивать ее с другой стороны. Должно быть, это и есть та тетушка, которая сопровождала наследницу в город.
Стоуни перевел взгляд обратно на мисс Кейн, приподняв одну светлую бровь, и ждал, пока его представят пожилой женщине.
— О, конечно. Пожалуйста, простите мои манеры.
Стоуни испытал облегчение, узнав, что у нее есть хоть какое-то понятие о манерах.
Мисс Кейн взмахнула в воздухе рукой, от которой уже отстал прилипший платок. Она торопливо выполнила церемонию представления.
— Моя тетя Лалли, то есть, миссис Лавиния Гоудж. Лорд Уэллстоун.
Стоуни поклонился и сделал шаг вперед, ожидая, что тетя протянет ему руку в знак приветствия. Но игла по-прежнему двигалась взад-вперед.
— Моя тетя, гм, не говорит, — пояснила мисс Кейн, смачивая платок водой из кувшина на столе.
— Она немая?
— Да провались ты. — Теперь, кажется, к ладони мисс Кейн приклеилась ручка кувшина. — Что такое? Немая? О нет. Она, гм, приняла обет молчания.
Господи Боже, они все-таки католики. Значит, черное одеяние, окутывающее с головы до ног, должно быть вошло в привычку. Мисс Кейн собирается унести свое состояние и липкие пальцы в монастырь. Очень жаль, что пропадет состояние.