Ну, хорошо, а такая деталь: после того, как председатель суда генерал Мэров уличил Бегельмана во лжи, с меня «свалилось» 240 тысяч рублей. Почему не насторожился суд? Мой адвокат Андрей Макаров и другие адвокаты были за то, чтобы отправить дело на доследование; все видели, что это дело — сырое, рыхлое, с очевидными натяжками. Но суд вел себя как ни в чем не бывало.
Началось с полутора миллионов, в итоге за мной «осталось» только 90 тысяч рублей, но и тут суд не насторожился. Зачем, спрашивается, Гдлян «вышибал» из меня показания о том, что я якобы получил в подарок от первого секретаря Каракалпакского обкома партии Узбекистана Каллибека Камалова большое количество изделий из золота на гигантскую сумму? Ведь Гдлян прекрасно знал, что я никогда не встречался с этим человеком, не был с ним знаком; знал, но все равно стоял на своем.
Такие же — ложные — показания Гдлян «выбивал» из других бывших узбекских руководителей, скажем — Айтмуратова, бывшего секретаря ЦК КП Узбекистана. Айтмуратова тоже хотели «привязать» к моему делу. Гдлян говорил ему, что если Айтмуратов не даст на меня показаний, то никто ему уже не поможет; так как Кремль заинтересован в том, чтобы я пошел под суд, что такие показания уже дали Камалов, Худай-бердыев — бывший Председатель Совета министров республики, Каримов и другие узбеки — почему же, в таком случае, Айтмуратов должен быть в стороне?
При этом сначала Гдлян, а потом Иванов рассказывали ему обо мне разные небылицы. Иванов даже говорил, что я ездил на охоту в Африку и имел личный самолет, — все это выдумки, разумеется. Доктор Айболит в Африке был, но не я. Кроме того, Иванов с большими преувеличениями рассказывал, как Чурбанова встречали в Узбекистане, говорил, что так здесь не встречали даже членов Политбюро. То есть Айтмуратов попал под жесткий пресс следователей, причем с их стороны в ход шли и откровенные провокации. Но Айтмуратов не дрогнул. Он категорически заявил, что никогда со мной не встречался и никаких взяток мне не давал.
«Иванов постоянно твердил, что Чурбанову «не отвертеться», что я должен помочь следствию, — так уже здесь, в нашей колонии, рассказывал мне Айтмуратов. — Иванов говорил, что Чурбанов сразу после ареста чистосердечно по всем признался, и очень хвалил Есина, Камалова, Худайбердыева за то, что все они покаялись и дали на него показания. Тот же Иванов говорил, что Есин, Худайбердыев теперь стали «своими людьми», друзьями следствия, и их помощь будет оценена по достоинству. Но от меня требовали дать показания и на Кунаева, тогда еще члена Политбюро. Следователь Пирцхалава говорил мне, что это поручение Гдляна. Но на Кунаева я свое согласие не дал».