На допросах Гдлян очень часто говорил об «узбекском застолье». Теперь посмотрим, что же это такое на самом деле.
Я дважды бывал в Узбекистане и никогда не видел, чтобы люди, находящиеся со мной за столом, выпивали бы больше одной-двух рюмок. На улице — жара. Очень душно. В Узбекистане люди в основном пьют чай, а не коньяк или водку. Тут, наверное, стоит даже уйти в историю: ведь Коран запрещает употреблять алкоголь. А в Узбекистане сейчас даже еще больший интерес к Корану, чем когда-либо. Я уже не говорю о том, что в среднеазиатских республиках существует исключительно уважительное отношение к старшим. И если на столах для приличия и стояли спиртные напитки, то это еще не повод объявлять короткий ужин застольем или банкетом…
Теперь другая сторона: если был банкет, то как ты утром будешь работать и встречаться с людьми? О чем с ними разговаривать? Ты неважно себя чувствуешь, у тебя болит голова. От тебя разит «вчерашним». Ну, куда это годится?
Опять-таки узбеки очень чутко реагировали на человека, который провел нетрезвую ночь. Я это знаю и по их рассказам, и по личным наблюдениям. Так нужно ли «надираться» до такого состояния, чтобы утром людям было бы неудобно просто смотреть в глаза? Тем самым людям, с которыми ты вечером сидел за столом?!
Единственно, что я с удовольствием посмотрел, — это исторические места Самарканда и Бухары. Не познакомившись с историческими традициями, невозможно, по-моему, понять жизнь народа сегодня. Это наша сокровищница. Мне и раньше приходилось много читать об Узбекистане.
Всегда с уважением относился к узбекскому кинематографу — особенно мне запал в память прекрасный фильм «Тахир и Зухра». Его, я думаю, мало кто и видел. Я запомнил его еще с комсомольских лет, — и вот, приехав в Ташкент, я попросил, если есть возможность, посмотреть его. И что же оказалось — этого фильма уже нет. То ли пленка пришла в негодность, то ли его просто не нашли — короче говоря, сами узбеки о нем уже не знают. «Тахир и Зухра» — это узбекский «вариант» старой легенды о Ромео и Джульетте — вот чем я на самом деле занимался, а не гаремами, как писал все тот же Лиханов в «Огоньке»…
И ведь договорились журналисты в газетах до того, что наша колония похожа на санаторий.
Вот я и расскажу теперь, какой это санаторий.
Среди осужденных нашу колонию именуют «ментовской зоной». Разумеется, такая «кличка» дана не случайно. Дело в том, что осужденные из числа бывших работников Прокуратуры, КГБ, МВД и партийных органов в равной степени, то есть независимо от той должности, которую они занимали «в миру», не могут находиться в одной колонии с уголовниками. Там им не жить. Возможна расправа. Таков закон уголовного мира. Поэтому у нас еще со сталинских, если не ошибаюсь, времен и существуют «ментовские зоны».