К сожалению, такие случаи происходили в милиции время от времени, но все-таки не часто. Как-то раз в одной из командировок я поздно ночью зашел в районный отдел милиции. Картина была такая: половина сотрудников, находящихся на дежурстве, что называется «лыко не вязали». Пришлось срочно наводить порядок. Пьянство и тогда процветало среди рядового состава милиционеров, не повальное, конечно, но все-таки — многочисленное. По всем этим инцидентам принимались самые строгие меры — вплоть до увольнения из органов и возбуждения уголовных дел. Пьяный милиционер — это ходячий преступник, вооруженный преступник; конечно, кадры рядового состава у нас оставляли желать лучшего, особенно среди милицейской молодежи; не все «посланцы» трудовых коллективов, приходившие на работу в органы по комсомольским путевкам, шли сюда именно работать. За громкой фразой, за иронично-добрым напутствием этих же самых коллективов скрывалось то, что все знали и так: «сплавляя» людей в милицию, трудовые коллективы, по существу, освобождались от разгильдяев, прогульщиков и пьяниц.
Если внимательно посмотреть и проанализировать состав московской милиции, то ведь она (если опять же говорить о ее низовом аппарате) почти целиком и полностью состояла из «лимиты», как говорили в народе. Накануне демобилизации в части Московского военного округа выезжали наши кадровики-вербовщики и за какие-то «коврижки» — прописка, квартира — вербовали в московскую краснознаменную милицию. Чаще всего у людей, которых они брали на работу, не было за душой по отношению к Москве и москвичам ничего святого. Они устраивались, прописывались, приобретали жилье, а после этого всеми правдами и неправдами старались сделать какой-нибудь некрасивый поступок, чтобы «вылететь» из органов. Дискредитировали себя, но и, конечно, в первую очередь — дискредитировали милицию. Конечно, мы набирали «лимиту» и «посланцев трудовых коллективов» не от хорошей жизни, другими словами — не хватало денег, в этом плане у нас не было как воздух необходимых нам государственных решений. Но самое главное, мы как огня чурались опыта западных стран, не изучали его, исходя из того, что «даже в области балета мы впереди планеты всей». Ох, как подводило нас это самомнение! Понять бы раньше, что нам не грех бы поучиться даже у своих идейных противников…
Члены Коллегии не раз говорили Щелокову что нам пора освобождаться от каких-то стереотипов, думать о будущем. Да он и без нас все понимал. Но ведь в Политбюро были такие люди как Суслов, и он, наверное, просто не хотел рисковать.