— Хозяева… — прошептал он. — Есть хозяева?
— Кто там? — испуганно спросили с печки.
— Свой я…
— Какой такой свой?
И услышал Борька, как стал слезать кто-то с печи, кряхтя и подстанывая.
— Немцев у вас нет?
— Нету, слава богу, — на ходу ответил старик в белой рубахе и подошел к Борьке. Оглядел его в сумеречном ночном свете, покачал головой и понял без Борькиных объяснений, кто он и что. — К фронту, что ли, пробиваешься?
— Да. Далеко до него?
— Погремливает ночами иногда… Старуха, слезай, вынь из печи чего есть. Покормить человека надо.
— Сейчас, сейчас, мигом я… — раздался старушечий голос.
Огня старики зажигать не стали. Так в темноте и подали Борьке полутеплых щей и две картохи.
— Постели-то нет у нас. На полу тебя устроим, — сказала старуха.
— Спасибо… А были немцы у вас?
— Два раза наезжали. Пограбили, что могли. Больше вряд ли придут. Нечего брать-то… Значит, надо тебе, сынок, в сторону Молодого Туда двинуть. Но в село не заходи, большое оно, немцы непременно там. Да Волгу перед этим перейти надо. Ну, и на север иди, на север, к Селижарову. Оттуда фронт и идет, как сказывают… — говорил старик.
А у Борьки глаза уже слипались, тело налилось усталостной истомой, плыло все кругом, и слова старика доносились будто издалека…
Проспал Борька до светла, а январский рассвет поздний, около девяти часов, наверное… Старик со старухой уже давно на ногах. Попросил Борька покурить. Дал хозяин самосаду, а сам на Борькины сапоги поглядывал и головой покачивал.
— Как пойдешь-то? Надо подобрать тебе обувку. Есть у меня валенки, недавно подшил, впору будут. А может, тебе военное снять? Полушубок, старенький правда, могу предложить. Спокойней будет в гражданском-то… На вид ты больно молоденький, в случае чего скажешь, что и не призывался еще… Ну, как?
— За валенки спасибо… А остальное… — подумал Борька и решил: — Нет, не надо. Как же я к своим без формы выйду? — сказал он и звездочку, которая в кармане была сохранена, рукой потрогал.
— Ну, смотри, дело твое…
Покормили они Борьку чем смогли, у самих мало чего было, а потом старик стал допытываться: как же это получилось, что бежали от немца, бежали и вдруг наступать начали, откуда силы взялись? Борька, как мог, разъяснил, а про наступления рассказал подробно, как они своим лыжным батальоном громили немцев по тылам, как бросал немец технику свою, как драпал по зимним дорогам, как целыми взводами попадались ему замороженные фрицы. Обдумали они со стариком, как лучше Борьке идти — днем ли, ночью?
Днем идти, конечно, легче, все вокруг далеко видишь, но и тебя-то за версту видно. По дорогам, даже по здешним, глухим, все же разъезжают либо немцы, либо прихвостни их. А ночью побаиваются. И решили, что ночью, пожалуй, безопасней идти.