Боже! Вот это вопрос она задала!
— Потому что я чуть не взял тебя прямо тут, у стены, но услышал голос Джио и…
— Чуть не взял меня?..
Пия посмотрела на его руки, сжатые в кулаки, на стиснутые зубы, затем опустила взгляд и, заметив доказательства его возбуждения, охнула. Взгляд ее снова наполнился желанием.
Рафаэль захлопнул дверь в гостиную, чтобы их не подслушали.
— Не смотри на меня так! — воскликнула Пия.
— Как?
Она медленно оттолкнулась от стены. На ее лице больше не отражалось желание. Пия упрямо вскинула подбородок.
— Словно я сделала что-то плохое.
— Это был всего лишь поцелуй, Пия.
Рафаэль понимал, что лжет. Ни разу за свои тридцать четыре года он не забывался в поцелуе настолько, чтобы попытаться взять женщину прямо у стены. Никогда ему не хотелось одновременно защищать женщину и обладать ею, словно от этого зависела его жизнь.
— Неужели это был всего лишь поцелуй? Потому что я почувствовала…
— Да, это был просто поцелуй, — бросил Рафаэль так резко, что Пия вздрогнула. — Небольшой спектакль для моей матери и всего Милана.
Ее щеки побледнели. Не обращая на это внимания, Рафаэль продолжал:
— Я перецеловал сотни женщин подобным образом. И заходил с ними куда дальше. Это просто похоть — и ничто иное. Не из-за чего расстраиваться, не о чем мечтать. Если ты реагируешь, словно динамит на искру, когда я к тебе прикасаюсь, это еще не значит, что мы подходим друг другу.
Пия побледнела еще сильнее. Что бы он ни делал, что бы ни говорил этой женщине — все не так. Почему?
Ведь это же драгоценная внучка Джио! Зачем он прикасался к ней, не собираясь продвигаться дальше? Зачем целовал ее, хотя знал, что она невинна? Но что-то в Пии цепляет, надолго остается в душе даже тогда, когда эта женщина уходит. Есть в ее взгляде что-то такое… Она смотрит на него так, словно видит в нем не безжалостного, закаленного циника, каким он является, а совсем другого человека — гораздо лучшего.
Как он посмел поцеловать ее, а затем оскорбить за то, что ей понравился их поцелуй? Пия все еще чувствовала пульсацию между ног, ощущала теплое дыхание Рафаэля на своей щеке, его пальцы на своих ягодицах.
Этот поцелуй подарил такое острое наслаждение, что она до сих пор не чувствовала под собой ног. И все-таки Рафаэль, похоже, решил вернуть Пию в жестокую реальность.
Как он сказал? «Небольшой спектакль»? Кого он хочет одурачить?
— Мы оба ответственны за то, что наш поцелуй превратился в нечто большее, — сказала она, и голос ее дрожал от боли и гнева.
— Да.
— Так тебе не понравилось, что я наслаждалась им больше, чем, по-твоему, должна была?