- Полноте... Не надо! - Он вскинул руки, сложил их молитвенно над головой. - Спаси вас Господь! Не стоит так убиваться! Полноте! Я потерял больше, чем вы, - я потерял все, что у меня было, все деньги... Даже пенсию, которую ещё не получил, и-и... как видите, не плачу, - пенсионер споткнулся, неловко притронулся пальцами к её плечу, - полноте вам!
Августа хотела закричать, что она тоже потеряла все, ей даже негде жить. У неё просто не осталось шансов на жизнь, но голос пропал, и Августа беззвучно зарыдала.
Они стояли вдвоем посреди возбужденной толпы, две несчастные одинокие бабы. Толпящиеся вокруг люди постепенно смолкли: чужая беда часто забывает свою. Пенсионер подскакивал то к Августе, то к краснолицей женщине, гладил их плечи, успокаивал, перетирал деснами во рту слова, потом не выдержал и заплакал сам, дергаясь всем телом и наклоняя голову чуть ли не до самой земли.
Через час по здорово увеличившейся толпе пополз слух, что руководитель фирмы "ЖЖЖ" отбыл за границу, заработав на пирамиде несколько десятков миллионов долларов. Фирма "ЖЖЖ" ничего не производила, никуда не вкладывала деньги, она только собирала их, упаковывала в мешки, один мешок, впрочем, оставляя незапакованным для тех, кто успел вовремя понять, что это за пирамида. Но таких людей оказалось немного. А таких, как Августа, поставившая на карту все, таких людей не было.
Никто не видел больше Августу у офиса трех "Ж" - впрочем, теперь уже бывшего офиса, не видел и на работе - она туда не явилась, не видел ни её стариков, ни её детей... Никто не знает, что с ними стало.
Скорее всего, Августы уже не было в живых.
В квартире, где она обитала прежде, ныне живут чужие люди. Про Августу они забыли. Она не появляется, и они живут себе спокойно.
СЫР В МЫШЕЛОВКЕ
Сергей Климченко в Москве за всю жизнь бывал дважды, и то проездом, когда служил в армии: вместе с саперным отделением, в составе которого он числился, его посылали получать два списанных понтона в город Ярославль, дорога шла через Москву, и он, когда пересаживались с поезда на поезд, постарался получше разглядеть город. Ему показалось, что вся Москве тогда ела мороженое - на улицах было очень много людей с мороженым, весь город пропах вкусной ванилью - и ничего другого он больше не запомнил.
На обратном пути было уже не до разглядывания, поскольку разобранные понтоны погрузили на платформы и дорогое армейское имущество надлежало стеречь. Так рядовой Климченко с платформы даже и не слез, ни разу не ступил на твердую землю, чтобы размяться. Молодой тогда был, совсем молодой, дурак еще. А старички, те с платформы умудрялись даже в самоволку бегать. Давно это было...