Не удержавшись, я заглянула ей через плечо, стараясь рассмотреть в неверном свете пламени содержимое. Свет отразился от множества металлических штучек, которые были аккуратно разложены по специальным отделениям в сундучке. Крючки, изогнутые под хитрыми углами, пара пилочек, несколько странного вида железяк, больше всего напоминающих железные карандаши со сплющенными концами. Еще лежали аккуратные мешочки, несколько бутылочек темного стекла, щипчики и толстый огарок свечи из красного воска.
Свечу Лиса достала в первую очередь и, запалив от огня факела, укрепила на полу перед телом. После чего достала небольшой мешочек и насыпала вокруг себя и Кощея тонкой струйкой что-то белое.
— Соль, — пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Соль с небольшими добавками и наговором. Развеет сигнальную магию, когда я отомкну замки.
После этого Лиса вытащила из сундучка пару изогнутых железок и подошла к висящему пленнику. Обернулась ко мне:
— Мне кажется, было бы мудрым обдумать, как мы его отсюда вынесем. Тело, судя по всему, тяжелое, а лестница крутая. Тяжело будет, да и по времени можем не успеть, — и вновь отвернулась к первому замку. Откинула язычок, закрывающий замочную скважину, вставила одну из железок и попробовала повернуть, внимательно прислушиваясь к чему-то внутри замка.
Посчитав, что стоять над душой работающего человека не дело, я отошла подальше, чтобы не мешать, и задумалась. Лиса была права. Вдвоем мы Кощея тащить будем долго. Непозволительно долго. И если придет сменный караул, кто знает, сможем ли отбиться.
Рискнуть и позвать ко входу Коня? Он может помочь отбиться и…
Стоп! Тут ведь еще есть Соловей-разбойник! И, кажется, когда я спрашивала Костопраха о возможных союзниках Кощея, Соловья он называл. Кстати, почему вообще разбойник оказался в этой тюрьме и именно сейчас? Совпадение?
В любом случае договориться о помощи с ним, наверное, можно.
Я решительно вышла из камеры, с облегчением вдохнув относительно свежий воздух, и подошла к соседней темнице.
— Эй, в камере! — позвала я и слегка стукнула в дверь.
— А? — тотчас откликнулся хриплый голос.
Видимо, он от двери и не отходил.
— Меня зовут Марья, я дочь царя Кощея, — представилась я. — Пришла освободить отца и вернуть на родину. А то засиделся он здесь. Вернее, зависелся.
— Кто? Какая такая дочь? — изумился Соловей. — Его дочь Василисой зовут. Та еще гадина, если промеж нами…
— Я другая дочь, — оборвала я, не желая вдаваться в подробности своего здесь появления. Времени на разговоры было катастрофически мало, поэтому спросила прямо: — На свободу хочешь?