— Прости, что немного придавил, - пытаюсь разрядить обстановку, иначе через пару минут мне будет очень тяжело найти вменяемые оправдания, почему я не могу снова заняться с ней любовью.
Малышка прижимается носом к моему носу и медленно, как будто у нее совсем не осталось сил, водит кончиком из стороны в сторону.
— Мне нравится, что ты большой, тяжелый и тебя много, - признается с какой-то оглушительной откровенностью, и почему-то эти простые слова звучат приятно… пошло. И тут же распахивает глаза, в которых плещется паника и немой вопрос.
— Что? – подталкиваю я, сжимая пальцы на ее бедрах.
— Тебе… понравилось? Ты… ты…
Господи, моя маленькая развратная нетерпеливая малышка, которая запросто брала меня в рот, дразнила и, можно сказать, была инициатором наших отношений, стесняется и краснеет до самых ушей, не находя нужных слов, чтобы спросить о полной фигне.
— Хочешь знать, кончил ли я? – подсказываю правильные слова.
Она, как спичка, зажигается снова, немилосердно рвет мое терпение, потираясь влажной развилкой об мой живот.
— Хочу, - шепчет в ответ Туман.
Она же еще почти_девственница, Антон. Включи мозги, стыд, совесть, терпение и понимание к девичьему стыду.
Но то ли я не слишком усердствую, то ли моя почти_девственница слишком выразительно сжимает меня ногами, постанывая просто от того, что мы слишком тесно прижаты друг к другу, но эта мантра не срабатывает. От слова «совсем». Потому что вместо того, чтобы ограничится коротким «да», я просовываю между нами руку, поглаживаю ее влажные складки, наслаждаясь скользким теплом и тем, как Таня мгновенно выгибает спину. Осторожно, буквально удерживая себя на поводке, окунаю в нее два пальца, медленно и не глубоко. Провожу взад-вперед, вынимаю – и показываю ей лучший из возможных ответов на вопрос.
Зрачки и ноздри малышки расширяются, когда она жадно рассматривает влажные следы.
— Да, Туман, я очень даже кончил, - подстегиваю ее смелость, потому что ее мысли выдает мазок языка по губам.
Она подается вперед, жадно, словно это мой член, насаживается ртом на пальцы. Не облизывает, не издает никаких звуков – просто стягивает все губами и сглатывает.
Девственнице нужно время, чтобы восстановится, Клейман. Даже если она буквально нарывается, вытворяя вот такое. Даже если первый раз прошел удачно. Бля, наверное, было не очень умно с моей стороны, предлагать ей остаться до воскресенья.
Я собираюсь сказать, что сейчас нам лучше остыть и все-таки поужинать, но назойливый глухой звук заставляет напрячь слух. Телефон, точно. Я оставил пиджак в прихожей. Уже почти одиннадцать, кто может звонить в такое время? Марик?