— Сегодня главный ты.
Я бы кончил от одной интонации, от одного смысла этих слов. Просто от того, как сразу после них Туман медленно опускается на колени и нетерпеливо скребет ногтями по моим бокам. Кулак в ее волосах сжимается сильнее и это происходит почти без участия моих мозгов.
— Что мне делать, Дым?
Ее взгляд снизу-вверх: неуверенный и решительный одновременно. Пока ждет моего ответа – оставляет поцелуй на животе, чуть ниже пупка. Слышу, как нервное горячее дыхание щекочет кожу, посылает в кровь заряженные частицы и эти мелкие засранцы срывают мне «крышу».
— Знаешь, чего я хочу, когда вижу тебя на коленях?
Ее ресницы дрожат, и я угадываю «Скажи мне» только по беззвучному движению губ.
Можно сказать нежно. Можно сказать мило и так, что не догадается даже невинный школьник. Можно вообще ничего не говорить и просто стащит штаны.
Но, кажется, нас обоих заводят пошлые разговоры.
— Хочу, чтобы ты мне отсосала малышка.
Господи, сделай так, чтобы она не скривилась, не сделала сморщенное личико пекинеса.
Сделай так, чтобы…
— Думала, ты никогда не попросишь, - сверкает триумфальной улыбкой Туман.
На миг – только на мгновение – передо мной все та же игривая малышка, которую я с упоением трахал языком, но этот миг остается в прошлом – и передо мной маленькая развратная девчонка, заведенная до того предела, после которого ни одно слово из моего рта, ни одна моя просьба и резкость не смогут ее напугать.
Потому что сейчас мы оба готовы наслаждаться нашими одними на двоих пороками.
Она стаскивает мои штаны, издает мягкий удивленный звук, «вдруг» обнаружив, что я не надел под них трусы, когда выходил из душа. Хоть тогда я честно собирался спать в них же, как последний евнух.
— Твою мать… - цежу сквозь зубы, чувствуя на себе осторожные теплые пальцы.
Она сжимает меня у самого основания, делает из своих ладоней два тугих кольца, которыми медленно ведет вверх и вниз. Я так возбужден, что приходится почти силой фиксировать собственные руки в одном положении: одну в ее волосах, другой опираясь на стену, чтобы не поддаться дрожи в коленях.
— Все… хорошо? – ее взволнованный шепот.
— Просто отлично, малышка.
Она подводит ладони к самому краю, растирает влагу большим пальцем.
И делает это с, блядь, полураскрытыми губами!
Только выдержка не дает мне толкнуться в ее рот прямо сейчас. Но с каждой секундой, пока малышка готовится к более решительным действиям, я отчаянно понимаю, что мне просто нужны ее губы. Сильнее, чем что-либо сейчас. Вероятно, даже без воздуха я протяну больше.
И она будто слышит мое натянутое терпение: задирает голову, напоминая, что ее волосы все еще в моем кулаке. Напоминая, что сегодня главный – я.