Спохватившись, отец Николай сказал:
— Я ведь сегодня собирался служить службу полиелейную, завтра празднуем память равноапостольной княгини Ольги, матушкин день Ангела. Каждый год службу в этот день правлю, сегодня-то мало кто будет, а завтра к. литургии народу много придет и из соседних деревень.
— Ну вот что, — сказал митрополит, — мы будем с тобой служить.
— Архиерейских облачений у меня нет.
— А мы с Палладием и иерейским чином послужим с удовольствием, две ризы-то у тебя еще найдутся?
— Конечно, Владыка, как благословите, — и отец Николай мечтательно добавил: — Вот бы архиерейское богослужение! Народ здешний такого еще ни разу не видывал.
— Будет тебе завтра архиерейская служба, — заверил Палладий. — Где у тебя тут телефон? Дозвонившись до секретаря, он распорядился:
— Завтра к половине девятого утра с протодиаконом и иподиаконами — в деревню Благодатовку. Будем литургию служить. Да не забудьте и для митрополита облачение взять.
Утром, еще не было восьми часов, а уж иподиаконы суетились в храме, расстилая ковры и раскладывая облачения. Слух о прибытии архиереев быстро разошелся по народу, и в храм пришли даже те, кто туда никогда не ходил.
На малом входе архиепископ Палладий склонился к митрополиту и спросил:
— Если я надену на отца Николая крест с каменьями, ты у Святейшего подпишешь ходатайство?
— Не мелочись, я и митру подпишу.
Палладий снял с себя крест, надел его на отца Николая, а митрополит снял свою митру и, провозгласив «аксиос», водрузил на голову совсем ошарашенного настоятеля.
После службы и обеда Палладий засобирался домой, а Мелитон сказал:
— Ты уж не обижайся, но чего я поеду в город, и так надышался в Москве всякой гари. Поживу здесь с недельку как человек.
Но недельку митрополиту как человеку пожить не удалось. Назавтра позвонили из Патриархии и сказали, что вместо заболевшего Никанора ему надо срочно лететь в Африку на международную конференцию «Мир без ядерного оружия».
Прощаясь с отцом Николаем, он грустно спросил:
— Ты ни разу не видел танец эфиопских епископов под барабан?
— Нет, — ответил озадаченный отец Николай.
— Счастливый ты человек, хотя, впрочем, зрелище это прелюбопытное.
Село Нероновка Самарской области, октябрь 2002 г.
ОБОРОТЕНЬ (Святочный рассказ)
В монастырской трапезной сидят двое иноков и не торопясь едят распаренную пшеницу с изюмом и медом, называемую сочивом, потому как сегодня сочельник. Первый инок — иеродиакон Петр двадцати пяти лет, высокий и дородный телом. Второй — восемнадцатилетний, небольшого роста и худой послушник Христофор. Монастырская трапезная — это, конечно, очень громко сказано для комнатки в двадцать квадратных метров, с мебелью из старого стола, покрытого дырявой клеенкой, да пары грубо сколоченных самодельных лавок. Едят при свече, электричества в монастыре нет. Электричество было, когда здесь находилась колония для несовершеннолетних, но потом все порастащили. Провода со столбов бомжи сняли и сдали в пункт приема цветных металлов. Теперь попробуй восстанови. Во вновь переданный монастырь Владыка направил трех насельников (а откуда возьмешь больше?): иеромонаха Савватия тридцати двух лет, которого назначил наместником, и двух уже упомянутых — Петра и Христофора. Сам наместник уехал еще вчера к Владыке на прием, но обещал в сочельник к вечеру вернуться, чтобы ночью отслужить рождественскую службу. Послушник Христофор весь извелся, ожидая вечерней трапезы. Отсутствием аппетита он не страдал, ел за двоих. Иеродиакон Петр с завистью подтрунивал над Христофором: