Но в марте произошли трагические события, заставившие нас отказаться от этих планов. Организация НАТО начала «гуманитарные бомбёжки» Югославии...
Пока гуманисты с ракетами не добрались до гнезда сионистов, нужно посетить Землю обетованную, решили мы. И полетели в Иерусалим. Приют нам дала семья школьного товарища Яни Финкеля: жена Лина — врач, сам он — владелец книжного магазина. Встретились и с другими друзьями российской молодости. Одноклассник Костя Бравый к тому времени возглавлял центр по разработкам искусственного интеллекта. Тамара Рудницкая с мужем создали и вели кукольный театр. Их дом был заполнен куклами в человеческий рост, я сфотографировался в обнимку с жаркой поролоновой Кармен. Ефрем Баух показывал свои новые книги, кинодокументалист Пётр Мостовой — свои новые фильмы, в том числе «Чёрный террор», в котором мне — среди прочих участников — было отведено двадцать минут для рассказа об убийстве президента Кеннеди. Конечно, побывали и у Серманов, продолжили наш вечный разговор с того места, на котором он оборвался за год до этого в Катскильских горах.
После многих лет общения по книгам, статьям и переписке мне удалось встретиться с Дорой Моисеевной Штурман. Перед отъездом я послал ей только что опубликованную «Стыдную тайну неравенства». Встретив меня, она сказала:
— Игорь, я прочла «Тайну» и написала длинный отзыв на неё. Вы прочтёте его дома, и мы продолжим обсуждение в переписке. А сегодняшний день давайте проведём в разговорах — когда ещё нам доведётся поговорить с глазу на глаз.
Так мы и сделали: говорили до позднего вечера и с каждым часом всё больше нравились друг другу. Отзыв её я читал, уже пролетая над Атлантическим океаном. Он начинался и кончался лестными словами в мой адрес, признанием того, что поставленные в книге «вопросы занимают человечество испокон веков». Полемическая часть состояла главным образом из призывов уточнить те или иные формулировки и положения. С чем она была совсем не согласна — с тем, что главный удар Большого террора был обрушен на высоковольтных, и в опровержение привела интересный документ: один из её коллег раскопал в архивах Ленинградского КГБ и опубликовал список людей с фамилией Иванов, расстрелянных в августе-сентябре 1937 года в Ленинграде. В этом списке из семидесяти двух человек были люди самых разных профессий, в основном имевшие низкий социальный статус, что представлялось Доре Штурман опровержением моего тезиса.
«Нет среди этих Ивановых ни маршалов, ни командармов, ни наркомов и их заместителей, ни даже завалящего какого-нибудь начальника главка или директора завода. Все сплошь колхозники, крестьяне-единоличники Да сборщики утиля», — писала она.