Две тысячи лет назад на этих берегах были впервые произнесены слова, которые продолжают находить отклик в миллиардах сердец. Но так и не найден ответ на вопрос, каким злым наваждением люди сумели так извратить проповедь Христа, что ею оправдывались пытки и костры, крестовые походы детей и уничтожение целых народов, Варфоломеевские ночи и сжигания раскольников в церквях. Да и в наш век цивилизации и прогресса, в тот самый день, когда мы гуляли по библейским местам, добрые христиане Клинтон и Блэр засыпали бомбами добрых христиан Белграда с твёрдой верой в то, что именно так можно научить людей доброму обращению друг с другом.
Как я и предчувствовал тогда, «гуманитарные бомбёжки» прочно вошли в практику международных отношений. Христианский президент Буш-младший применял их в Ираке и Афганистане, христианский премьер-министр Дэвид Кэмерон бомбит сегодня независимое государство Ливию, чтобы помочь «хорошим» мусульманам перерезать или изгнать всех «плохих», французский президент Саркози обрушил мощь своих истребителей на жителей Берега Слоновой Кости — о, только для того, чтобы они помирились между собой. А философ Фрэнсис Фукуяма продолжает при этом заверять нас, что кровавый период мировой истории закончен и весь мир вот-вот станет цветущим раем, с демократическими правительствами, неподкупными судьями, полными холодильниками и всеобщей медицинской страховкой.
NB: Последнее достижение политической мысли и практики: телесные наказания народам за плохое поведение. Сербам было назначено шестьдесят дней бомбёжки. Приговор приведён в исполнение палачами Клинтоном и Блэром.
Ни слова про Лувр!
Ни слова про Собор Парижской Богоматери!
Ни слова про Люксембургский сад!
Эйфелева башня, мосты через Сену, Пантеон, Елисейские поля — мы побывали всюду, но ничего нового сказать про это я не смогу. А значит и не стану. Разве что упомянуть: на набережной Сены я внезапно нанёс Марине контрольный поцелуй в губы.
Жить втроём в отеле, питаться в ресторанах — это было бы слишком разорительно для нас. Поэтому все наши зарубежные поездки начинались с поиска пристанища. В Париже роль благодетеля-квартирмейстера взяла на себя Вероника Константиновна Лосская — профессор Сорбонны, автор замечательной книги «Марина Цветаева в жизни», выпущенной «Эрмитажем» в 1989 году. Её приятельница, Генриэтта Кватре-Барбе, жила одна в большой двухэтажной квартире на улице Одеон и согласилась приютить семью писателя Ефимова из одной любви к русской литературе.
Мадам Кватре-Барбе не знала ни русского, ни английского, мы не знали французского, и тем не менее прожили в мире и согласии две недели. Марина даже ездила вместе с нею в Версаль. Фамилия Генриэтты в переводе на русский язык означала «четыре бороды» и принадлежала знатному роду, ведущему начало из Средних веков. Оказалось, что, в отличие от американских индейцев, щеголявших содранными скальпами врагов, французские крестоносцы вывешивали на поясе бороды убитых ими «мусульманских шевалье». Предок бывшего мужа Генриэтты щеголял четырьмя бородами — отсюда и прозвище, превращённое впоследствии в фамилию.