В сочетании с этими укреплениями плотность русских войск обеспечивала высокую устойчивость боевых порядков при самых мощных атаках противника. И как показывал боевой опыт, например сражение при Прейсиш-Эйлау, мощнейший артиллерийский резерв позволял огнём остановить любой по силе натиск даже после того, как основная линия не выдержит. Слабым местом русского порядка было довольно равномерное распределение сил на длинном фронте, что не давало возможности нанести противнику решающий удар достаточной силы. Кроме того, Кутузов сам оказался заложником первоначального плана. Теперь, когда Наполеон развернул свои силы за прежним флангом русских войск, Кутузову приходилось держать 2 пехотных, 2 кавалерийских корпуса и казаков для парирования возможного обхода правого фланга. Ведь на север от Бородина простиралось обширное поле, и ничто не мешало Наполеону нанести удар через него и отбросить русскую армию от Новой Смоленской дороги либо совершить глубокий обходной манёвр по северному берегу р. Москвы. Поэтому корпуса правого крыла были прикованы к своему месту до того момента, пока французы не введут в бой главные силы.
Исходя из этого, план Кутузова вырисовывается вполне чётко — опираясь на укрепления, отражать удары противника, постепенно наращивая силу обороны на атакованных участках за счёт переброски войск с неатакованных и максимально долгое сохранение достаточных резервов. При стандартных вариантах действий превосходящего противника (а Кутузов исходил из численности армии противника 160 тыс. человек) такая манера ведения боя позволяла выдержать длительное сражение и нанести противнику большие потери, уравняв силы и лишив возможности продолжать атаку. При отсутствии, как это и было в реальности, значительного превосходства противника такая тактика позволяла изменить в ходе боя соотношение сил в сторону русской армии и, используя сохранённые резервы, заставить противника отойти с поля боя. В случае если французы не примут предложенный сценарий или попробуют обойти русскую армию глубоким фланговым манёвром, то Кутузов просто снялся бы с позиции и отошёл к Можайску и далее, что для Наполеона было совершенно неприемлемо.
Русские войска были настроены именно на ожесточённое сопротивление и оборону. Вот как пишет о настрое русской армии перед боем Михайловский-Данилевский: «С другой стороны стояли русские, родные по чувству и крови, а за ними были Москва, могилы предков, царский трон, Вера отцов, права человечества. Князь Кутузов объехал войска и говорил с ними, просто, но языком доступным до глубины души. Симбирскому пехотному полку, например, сказал он: “Вам придётся защищать землю родную, послужить верой и правдой до последней капли крови. Каждый полк будет употреблён в дело. Вас будут сменять, как часовых, через каждые два часа. Надеюсь на вас. Бог нам поможет; отслужите молебен”. Единодушное “ура!” сопровождало вождя от одной колонны до другой. Перед вечером понесли по лагерю икону Смоленской Божией Матери и совершили молебствие. Начальники и солдаты укрепились молитвой, готовясь противостать полчищам, алкавшим разгромить Россию. Князь Кутузов не отдал никакого приказа, какими обыкновенно предваряют войска о сражении. <…>