– Не хотите ли присоединиться ко мне? – любезно спросила она, но слова прозвучали несколько отстраненно.
Судя по всему, Макс воспринял их так же, потому что он ничего не ответил, а его улыбка стала шире, отчего Софи покраснела еще сильнее. Определенно, с этой привычкой краснеть надо что-то делать.
Макс опустился на диван.
– Знаете, это несправедливо, – сказал он. – Ваш румянец сильнее моей решимости.
Софи смутилась.
– Я ненавижу краснеть.
– По-моему, это очаровательно.
– Это создает впечатление, что я не способна владеть собой или, хуже того, что я – притворщица.
– Нет, вы не такая. Я еще не до конца изучил, какая вы.
– А вот это уже подозрительно.
– Думаю, это комплимент. Скромный, но искренний.
– Тогда я так и буду считать. И не стану торопить события.
– Умная девушка. А теперь скажите мне, что вас расстроило на обратном пути из парка?
– Я думала о Серене, – торопливо пробормотала Софи. – Но прежде, чем вы надуетесь, вспомните, что вы сами меня спросили. То, что я буду о ней думать, вполне естественно, более того, это неизбежно. Если вы не пожелаете говорить о ней, я пойму. Но тогда нам следует договориться, какой степени откровенности вы ждете от меня.
Радость исчезла с лица Макса с поразительной скоростью.
– Вы предлагаете, чтобы я попросил вас лгать мне?
– Нет. Я говорю, что, если вы хотите, чтобы я не переходила некоторых границ, установленных вами, вы должны согласиться уважать те, что установлю я. Лгать… для меня это недопустимо. Так же, как не думать о прошлом. Я готова уважать ваши желания, но лгать не стану.
На мгновение Софи показалось, что Макс сейчас встанет и уйдет. Но он остался.
– И что вы думали? – мрачно спросил он, и его руки сжались в кулаки.
– Вы хотите об этом поговорить?
– Я предпочел бы никогда не вспоминать об этом. Но раз вы об этом думаете, полагаю, разговор неизбежен. Так что да, я хочу знать, о чем вы думали.
Как говорила ее мать, лучше выплеснуть все наружу, чем держать в себе. Оставалось надеяться, что хотя бы в этом она не ошибалась. Софи ринулась вперед.
– Хорошо. Вы сказали, что она убила себя, но Уивенхо говорил, что она приняла какое-то снадобье, чтобы избавиться от ребенка. Поэтому я подумала, что это мог быть несчастный случай. Если судить по тому, как ее описывают, Серена была не из тех, кто кончает жизнь самоубийством.
Все. Она это сказала, и Макс не лопнул от ярости.
– Уивенхо говорил? Когда? – Голос Макса звучал ровно, и, хотя сердце Софи стучало, как безумное, ей удалось ответить спокойно.
– У Ривза. Я вспомнила об этом сегодня, потому что в парке встретила мальчика лет десяти и подумала… Ладно, это не важно. Это все.