Мармадюк с подозрением обнюхал протянутую к нему грязную руку. Потом высунул розовый язык и попробовал липкое пятно, отчего мальчик радостно взвизгнул, но сразу же отдернул ладонь.
– Видишь? Ты ему понравился, – сказала Софи, и мальчик улыбнулся.
– Пожалуйста, можно я еще раз его поглажу?
– Конечно, сделай, как в тот раз, и все будет хорошо.
Мальчик погладил Мармадюка, и тот, закрыв глаза, засопел от удовольствия.
– Мастер Питер!
Софи подняла глаза и увидела, что к ним торопливо приближается худощавый мужчина в темном костюме.
– Мой учитель. – Мальчик поморщился. – Я должен идти. Можно я поглажу его в другой день?
– Мармадюк будет в восторге! Верно, дорогой? Вот видишь, он улыбается.
Улыбка мальчика стала шире, он вскочил и побежал через парк к своему учителю, а Софи, еще раз почесав мопса за ухом, подняла его и направилась к выходу. Мальчику было около десяти, как ее младшему брату. Она резко остановилась, когда у нее вдруг мелькнула мысль, что, если бы Серена не умерла, ее ребенку сейчас было бы столько же и Макс считался бы его отцом. Они жили бы здесь, на этой площади…
Если бы это не имело отношения к Максу, она могла бы пожалеть женщину, не способную ценить то, что имела, настолько, что в конце концов погубила себя и тяжело ранила тех, кто ее любил. Но она никак не могла понять женщину, которая предпочла Максу Уивенхо, даже учитывая ее молодость и глупость. В то же время она не представляла, чтобы Макс мог говорить о ком-то с такой одержимостью, как Уивенхо говорил о Серене. Должно быть, Серене нравилось его обожание. Софи ощутила весьма немилосердный приступ презрения к людям, падким на подобный драматизм.
– Чем вы недовольны? Мармадюк плохо себя вел?
Софи подняла взгляд, и очень вовремя, потому что иначе налетела бы на Макса, стоявшего на нижней ступеньке крыльца Хантли-Хаус. Она не ожидала увидеть его до вечера, но вдруг почувствовала себя очень счастливой. И ей стало немного стыдно за свои недобрые мысли о Серене.
– Что-то не так? – спросил он, и между его бровей появилась суровая складка.
Софи покачала головой:
– Все в порядке. Мармадюк вел себя прекрасно. Просто я думала…
– А-а-а, я понял, в чем дело. Идемте, вам надо отдохнуть.
Не дожидаясь ее ответа, он стукнул дверным молотком, и дверь открылась.
– Забавно, – пробормотала она, опустив Мармадюка на пол в холле.
Макс улыбнулся ей и, взяв под руку, отвел в гостиную.
Как только они оказались внутри, он закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Его глаза смотрели с такой несвойственной теплотой, что Софи почувствовала ответную волну тепла, поднимавшуюся по шее к щекам. В легком изгибе его губ читалось не желание, а намек на чувство. Она шагнула к нему, но тут же остановилась и, сказав себе, что это слишком рано и глупо, села на диван.