С меня сорвали одежду, но никакого стыда я не чувствовала. Только холод от жертвенного камня наполнял тело и душу. Руки и ноги еще не отошли, но их уже привязали к металлическим кольцам, вделанным в жертвенный камень. Я посмотрела вверх. На небе, прямо надо мной, висел огромный шар луны. Пламя от факелов взметнулось в небо и ведьма начала петь Песню смерти. Чернокнижница постепенно входила в транс, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, как маятник, и то ли пела песню, то ли выла на луну. Через полчаса песнопение подхватили молодые ведьмы. Само исполнение было отвратительным. Чистый и заунывный напев прерывался каркающими и лающими звуками, от которых мороз шел по коже. После нескольких часов (так мне показалось, может, времени прошло гораздо меньше) пения ведьма взяла каменную чашу, наполненную какой-то жидкостью и подошла ко мне. Выкрикивая непонятные слова, ведьма брызгала на меня содержимым чаши.
Вот и начался мой персональный ад. Каждая капля жидкости, попадая на мое тело, превращалась в раскаленный металл. Вначале она прожигала кожу, затем мышцы, внутренние органы, а после начинала разрушать кости. В моем теле все кричало от боли. Даже микробы визжали. И я кричала. От моего крика пригнулись до земли вековые дубы и сосны, и даже луна задрожала и раскачивалась из стороны в сторону. Не знаю, сколько я так кричала — одну секунду или час. Время перестало существовать. Осталась только боль. Я ждала спасительного обморока, но он не наступал. А боль накатывала волнами, все усиливаясь.
Я смотрела на огромный шар луны, пытаясь найти спасение от боли в нем. Вдруг луна исчезла. На ее месте появились красные чешуйки, отливающие золотом в свете пылающих факелов. «Дракон», — успела подумать я перед очередной волной боли. Сознание закрывала кровавая пелена, я опять закричала.
В какой-то момент наступила темнота и тишина. Сознание отключилось.
Очнулась я от крика Гордея.
— Добрыня, я тебя как друга прошу, — говорил царь. — Пусть ни один оборотень не показывается мне на глаза, иначе не сдержусь. В таком душевном состоянии я в облике человека начинаю огнем плеваться. Убери всех из дворца от греха подальше — и мужчин, и женщин. Пусть пройдет немного времени, пока я остыну и смогу взять себя в руки. Ресиус, что с этим ритуалом?
— Все записи уничтожены. Ритуал может остаться только в памяти самых сильных магов.
— Стереть из памяти всех, к чертовой матери!
— Не получится. Невозможно узнать, кто его запомнил, — ответил Ресиус. — Например, мой дядя не разрешит копаться в его памяти.