И принялся целовать руку матери.
– Марсель, – едва слышно сказала она, – прости меня.
– За что, мама? Это ты меня прости, что оставил тебя и уехал.
– Вчера приходил твой отец и всё мне объяснил. Он помог мне вспомнить одну из прошлых жизней.
– Отец? – сердце моё сжалось. Ведь он давно умер.
– Да. Он сказал, чтобы я попросила у тебя прощения. Иначе мы с ним не сможем быть вместе.
– Мама, мне не за что тебя прощать. Но если тебя это успокоит, я тебя прощаю.
– Я думала, что все предусмотрела. Я радовалась тому, что смогла вас разлучить…
– Мама, о чём ты?
«Видимо, из-за очередного приступа, сознание мамы помутнело», – думал я.
– …Была уверена, что даже после моей смерти вы никогда не сможете быть вместе, – продолжала говорить мама.
– Теперь всё хорошо, мамуля, ты пришла в себя. Это главное!
– Но никто не сравнится с Великим Магом, – будто не слыша мои слова, продолжала мама, – я предусмотрела всё, кроме одного: что когда-нибудь стану твоей матерью. Прости меня, Марсель.
– Мне не за что тебя прощать, мамочка, – говорил я, поглаживая правой рукой ставшую ещё более холодной руку матери.
– Но теперь вы сможете быть вместе. Будь счастлив, мой малыш.
– Главное ты поправляйся, мамочка.
Мама улыбнулась и отвела взгляд в сторону окна.
– Твой отец пришёл за мной. Прощай, мой хороший, – и закрыла глаза.
– Мама! – кричал я, – мама, нет, открой глаза, мамочка!
Но она меня больше не слышала.
Я прижал холодную руку мамы к щекам и заплакал. Мои слезы, стекая по лицу, падали на её руку.
На мой крик вбежал Михаил. Все поняв без слов, он положил руки мне на плечи и сказал:
– Мужайся, дружище, – голос его дрожал.
Я слышал, как он плакал вместе со мной.
После похорон я задержался в Москве ещё на один месяц. Родители, будучи живыми, просили меня, когда наступит тот неминуемый для любого человека скорбный день, похоронить их рядом друг с другом.
Я выполнил их просьбу. Маму положили рядом с отцом.
Сколько бы я ни размышлял, я так и не понял, к чему были сказаны последние слова матери и за что она просила прощения. Пришёл к выводу, что, возможно, те слова были сказаны в предсмертном бреду, когда человек не совсем осознаёт, что говорит.
Как же я ошибался…
Издатель в лице своего доверенного редактора дал мне отсрочку с написанием романа.
Первые дни после смерти мамы все мои мысли были о ней и о папе. Мыслей о Пелагее я старался избегать, так как чувствовал себя виноватым перед ней. Конечно, я обещал вернуться, не называя точной даты. И всё же ощущал себя предателем.
Но если я мог управлять своим сознанием, когда бодрствовал, то во сне мне этого не удавалось сделать. Те два месяца, что я был вынужден пребывать в Москве, каждую ночь мне снилась Пелагея. Я видел её заплаканные глаза. Печальное лицо. Видел, как она каждое утро или ночь выходит из пещеры в надежде увидеть меня, но, поняв, что меня нет, расстраивается. В конце концов, думая, что я не сдержал своё обещание, она в итоге перестаёт выходить наружу.