Степан, дождавшись теплых дней, двинул события; он понимал: силу, какую он теперь собрал, надо устремить, застой и промедление пагубны для дела и его атаманства.
Степан опять сидел несколько в стороне, на бугре.
В круг вышел Иван Черноярец.
— Казаки! Пришла пора выступать нам. Куда? Моя дума: под Азов! Попытаем ишо раз… Как?! Любо?! — Так уговорились с атаманом: объявить на выбор все возможные пути. — Азов, ребяты?!. — еще крикнул Черноярец. И даже зачем-то рукой показал в сторону Азова.
Круг промолчал. Черноярец — это еще не «башка».
Иван отошел в сторону, к Степану. Степан мельком глянул на него и опять принялся постегивать плеткой сапог. Он слушал круг.
Вышел Федор Сукнин.
— Моя дума: на калмык! — громко сказал он.
Круг молчал.
— На калмык, браты! — еще раз призвал Федор.
И опять круг ответил молчанием. Федор тоже судьбу войска за хохолок не держит.
Федор удалился, не выказав огорчения.
Смотрели на Степана. Вот в чьей руке судьба…
— Батька, какая твоя дума?! — крикнули. — Скажи!
Степан медлил. Степану надо накалить обстановку.
— Скажи, батька! — орали. — Больше никого слухать не станем! Скажи сам!..
Степан поднялся на бугре. Помолчал… Оглядел всех.
— Дума моя: пора нам повидаться с бояры! — сказал он крепко и просто. Помолчал, оглядел всех и еще сказал: — А?
— Любо!! — ухнул круг. Ждали этого.
— Постоять бы нам теперь всем и изменников на Руси повывесть, и черным людям дать волю!
— Любо, батька! — радостно ревела громада. Давно ждали этого: всю зиму потихоньку глодали эти мысли — про изменников бояр, теперь орали открыто, потому и радовались.
— Как ийтить? — спросил Степан.
Тут начался разнобой. Это кровно касалось всех тут.
— Волгой! — кричали донцы. — Дорога знамая!
— Доном! Прямиком, мимо Танбова! — звали пришлые. — Нам эта дорога тоже знамая.
Шум поднялся невообразимый. Там и здесь поталкивали уже друг друга в грудки. Это вопрос коренной — как идти. Как идти, так и воевать, донцы, кто поумнее, понимали это; беглые мужики хороши в родных своих местах, там один драный молодец будет стоить трех: там он и счет короткий сведет с боярином, и дорогу покажет верную, и с собой подговорит не дружка, так кума, не кума, так свояка… Донцам же дорога Волга, и Степану тоже, но надо теперь перекричать пришлых, не одни они теперь.
— Мимо Танбова — мы там весь хлеб по селам пожрем! Чем Дон питаться будет? Откуда привезут?! У нас тут детишки остаются, — надрывался казак, обращаясь к пришлым.
— Зато — наша родная дорога! — стояли пришлые.
— Нам Волга такая же родная!
— Кто к нам на Волге пристанет?! Мордва косопузая?!