Ведь он начал свою деятельность в качестве папы с освобождения из тюрьмы несчастного Кампанеллы. Я был уверен, что в интересах церкви — предоставить науке свободу в изучении вопроса движения мира. Но мои надежды не оправдались — папа не захотел даже слышать обо мне. Мои враги убедили папу, что в «Диалоге» в образе глупого Симплицио я изобразил его, и теперь старая дружба превратилась в ненависть. Возможно, ты прав, мне не следовало приезжать в Рим, но сейчас слишком поздно говорить об этом.
Торричелли. Я не считаю, что слишком поздно. Разрешите мне высказаться напрямик?
Галилей. У меня нет секретов от синьоры Никко-лини — это мой самый лучший друг. Она убедила своего дядю отца Рикарди разрешить публикацию моего «Диалога». С тех пор как я живу здесь, она по-матерински заботится обо мне, всегда думает о том, как утешить меня, как помочь вынести все те страдания, которые я вынужден терпеть. При ней ты можешь говорить искренне.
Торричелли. Не сомневаюсь в этом. Когда синьора Никколини разрешила мне посетить вас, я понял, что могу доверять ей. Но в наше время даже стены имеют уши.
Синьора Никколини. В этом доме вы можете говорить спокойно.
Галилей. Ты можешь верить этому, мой юный друг. Несколько дней назад синьора Никколини уволила одного из слуг, так как выяснилось, что он шпионил для инквизиции. Она не говорила мне об этом, потому что не хотела расстраивать меня. Не так ли, Катарина?
Синьора Никколини. Ну, поскольку вы уже как-то узнали об этом, я признаюсь. Но остальным слугам я доверяю. Все они флорентийцы и верные люди. Вы можете говорить открыто. То, что вы скажете, останется между нами.
Торричелли. Я и мои друзья, называющие себя последователями Галилея, уже все подготовили для вашего побега. Прежде всего мы переправили бы вас в Венецию. Там некоторое время вы были бы в безопасности, так как Республика не выдаст вас инквизиции ни при каких обстоятельствах. При желании вы могли бы уехать в Нидерланды, где имеются условия для спокойной работы и где ваша новая книга могла бы быть издана. Мы предусмотрели все детали и, если вы скажете «да», немедленно договоримся о дате побега.
Галилей. Мои хозяева несут ответственность за меня, и я не хочу причинять им беспокойства. Не говоря уже обо всем остальном, одной этой причины вполне достаточно, чтобы отклонить ваше предложение.
Торричелли. Мы и это предусмотрели. Наш план— вызволить вас из рук самой инквизиции, когда в следующий раз вас поведут в Священную конгрегацию на допрос. Это произойдет на улице, и потому никто не сможет обвинить синьора Никколини. У нас есть верные люди, которые легко могли бы справиться с охраной.