Касьян подлетел на дрожках — в номера прямо, банщика вызвал…
— Тут хозяйка моя?
— Какая такая?
— Купчиха Галкина!
— Мало ли тут народу бывает, не упомнишь всех.
Побежал Галкин к пятому — в дверь дубасить.
— Ты смеешься, что ль, надо мною? Говори, а то полицию позову, скандал сделаю.
— У нас скандалить не полагается и вывести можно.
Распалился старик, бороденку дергает; пятерку достал — сует в руки…
— Не одна она тут, мужчина с ней — рыжии такой, высокий…
— Этого я приметил, это точно — в пятом с кем-то.
Побежал Галкин к пятому — в дверь дубасит.
Народ из номеров выглядывает, перешептываются — посмеиваются на старика. Лабазница из одного вынырнула и соседке по номеру выкладывает:
— Ишь ты ведь, когда опомнился, — всем купчихам этот рыжий сатана памятен, такую силу забрал над бабами — в монастырь к нему на поклон гоняли, а Марья-то Карповна всех перехитрила — к себе привезла. Только сам до сих пор не знал, что кружится она с рыжим, надоумил кто-то…
Номерной, как мумия, стоит подле пятого, только смешливые огоньки в глазах бегают.
Из-за двери отозвались зло:
— Что нужно?
— Отворяй, хозяин твой, Касьян Парменыч…
— Не один я, нельзя сюда.
— Отворяй, тебе говорят, — дверь выломаю!
— Сейчас, дайте хоть простыней прикроюсь, — что вам?..
Захлопнулась дверь — по коридору смех, а номерной только поглядывает ехидно…
Касьян Парменыч свое в номере:
— Показывай, где она?.. Марья Карповна, выходи сюда, а не то сам пойду…
Афонька стоял подле двери парной…
— Касьян Парменыч, не пущу, не ходите лучше, никакой тут Марьи Карповны нет, слышите!..
— Пока не пустишь, не уйду отсюда. Машка, слышь ты, иди, выходи, а не то прикончу.
— Стыдно вам, — ну, согрешил я, — в трактире-то и не до того можно… а чтоб бесчестить хозяина, да что я сам себе враг, что ли? Доверие-то ваше мне дороже всего, потому как я в хлопотах целые дни гоняю с ребятами по девкам, ну и сам дошел до точки, а чтоб бесчестить хозяина… Постойте тут — я хоть простынку снесу ей прикрыться.
Не выдержал старик, пошел в парную.
— Опять ты тут, проклятая! Ты ж дома была?
— Вы молиться, а я сюда.
— Петровичу ж отворяла?..
— Я ж говорю — отворила ему и сюда прямо.
— Афанасий, ступай сюда!
— Я, Касьян Парменыч, женюсь на ней осенью, — невеста моя.
— Не про то я… Скажи: была тут?.. Была? Хозяйка моя, Марья Карповна?
— Вы что ж думаете, Касьян Парменыч, — втроем, что ли, тут были?!
— С вами черт скружит голову.
Вернулся домой — один Петрович сидит, дожидается…
— Хозяйка вернулась?..
— Один я тут…
И напустился Касьян на Петровича, потому нужно было излить хоть на ком-нибудь досаду да злость накопившуюся.