— В токсикологии все насквозь больные, — подтвердил врач. — Так что да, необычно. Но возможно, ты ошибся. Такого просто не может быть.
— Я тоже так решил. В жизни не видел и в журналах не читал про такие случаи. Короче, когда я все-таки умудрился взять кровь и дождался результатов, выяснилось, что кровь у него… с нулевым резусом.
— Что? — Савелий Петрович остановился как вкопанный. — Это невозможно. Как это — нулевой резус?
— Это… возможно… — тихо сказал студент. — Вы нам сами на лекции говорили.
— Это была теория! — сверкнув глазами бросил Сапрыкин. — На практике нет. Таких людей несколько человек во всем мире. А может быть, вообще нет. Скорее всего, Илья Александрович, вы ошиблись. — Он взглянул в коридор, потом повернулся к матери Андрея: — Вам дальше нельзя. Оставайтесь здесь. Как только что-то станет ясно, мы вам сообщим.
— Доктор… Илья Александрович… где? Где найти этого старика? — она, кажется прослушала их разговор и вообще слабо понимала, что происходит.
Лукин посмотрел на нее, переменил руку, держащую пакет с физраствором.
— На свалке. Там его дом. Если вы его уговорите приехать, считайте, ваш парень спасен. Ему срочно нужна кровь. А в банке нет такой группы. Я это точно знаю.
Она не произнесла больше ни слова и бросилась назад к лифту. Звук ее каблуков эхом разнесся по пустынному коридору.
— Зря ты дал ей надежду, — сказал Сапрыкин и посмотрел на мальчика, скорчившегося перед их глазами. — Он уже не жилец.
— Лучше дать надежду, нежели обречь на вечные муки, — сказал Лукин. — Вы видели ее глаза? Она готова была умереть ради него. Лечь под нож. Отдать все, что у нее есть. Жизнь отдать.
— Поработаешь с мое, — сухо заметил Сапрыкин, — и не такое увидишь. Мой тебе совет: не принимай близко к сердцу. Иначе, в один прекрасный день жестоко разочаруешься. Тебе кажется, что я сухарь. Но я всего лишь прагматик. Научен горьким опытом. И я тебе честно скажу, Шевкоев принял правильное решение, и я прекрасно помню того бомжа. — Сапрыкин сглотнул, его кадык дернулся. — Что ты на меня так уставился? Если бы замминистра увидел, какую антисанитарию мы развели в приемном покое, потакая подобным… товарищам, ни о каком дополнительном финансировании, новом томографе можно было не мечтать. Между, прочим, твоя именная стипендия как раз из тех денег. Вот и подумай.
Лукина передернуло при словах Сапрыкина, но деваться было некуда. Скрестить шпаги с заведующим реанимационным отделением городской больницы Огненска не входило в его планы. Он промолчал.
— Вот и молодец, — подытожил Савелий Петрович. — А теперь срочно анестезиолога и бригаду, зови всех, кого найдешь. Будем бороться за пацана. — Он посмотрел на Лукина. — Или ты думал, я брошу его умирать? Хрена лысого! Но про кровь лучше никому не говори, не поймут… нет такой крови. Ни у кого. Понятно? Не позорься.