Старик погладил собаку по голове.
— Это я не вам. Это я ей сказал.
Анна еще сильнее сжала руку Лукина, а тот, не сводя глаз с собаки, продолжил:
— И после того, как пришли ваши анализы, выяснилось, что ваша кровь подойдет. Она уникальна, потому что у нее нулевой резус-фактор. Понимаете? У нас есть около часа и…
— Если я уйду отсюда, мое место займут другие. Их потом не остановить. Они как болезнь, как… плесень, все пожирают и чего касаются, — гниет и умирает, медленно, мучительно и неотвратимо. Но хуже всего, что это происходит незаметно для них самих. И для вас тоже.
Анна посмотрела на Лукина. Кажется, она поняла старика, но что теперь можно сделать, если такие люди уже в городе — в самом его центре, в такси, на почте, в магазинах, паспортных столах, ателье и на рынке — они везде.
— Если заразу не сдерживать, она будет распространяться. Она зальет город гноем и станет проклятием каждого жителя, каждой семьи, каждого человека, — говорил старик тихо.
Лукин воспринимал эту речь скорее, как брюзжание сумасшедшего старика, не более — он не видел расширенных от ужаса глаз Анны, которая словно в подзорную трубу, обращенную в будущее, воочию наблюдала эту картину.
— Может быть, — сказал Лукин, — вы и правы. А может и нет. Заразу можно остановить и другими способами. Фармацевтика, исследования идут вперед, вам не обязательно брать все это на себя. — Он говорил это старику и Анне было неловко за слова молодого доктора, словно он считал старика умалишенным, ненормальным, больным.
Тот посмотрел на Лукина с грустью:
— У вас все еще впереди, — сказал он. Анне показалось, что змея на одном из его перстней зашипела — гладкая чешуя пришла в движение и заструилась вокруг пальца.
Лукин сделал полшага назад. Анна почувствовала, что рука его дрожит. Поздно, подумала она. Поздно отступать.
— А вот у нее, — сказал старик, — все решается именно сейчас. Сегодня. И она уже знает, что бывает, когда все двери закрываются. — Он поднял толстую, отполированную до блеска палку, на которую опирался все это время и с силой воткнул ее в кучу мусора перед собой.
Кажется, свалка содрогнулась. Может быть, им показалось, но тяжелые пласты в глубине многотонной смердящей туши пришли в движение. Словно коварные плывуны, они стали буквально оседать под ногами, засасывая людей внутрь.
— Идем, — быстро сказал старик, хватая Анну за руку. Он удивительно проворно заскользил по краю мусорной насыпи, проваливающейся за ними в бездну: — Времени нет!
Непонятно как (многое из того дня напрочь оказалось стерто в голове Анны), они спустились вниз, к машине. Лукин открыл заднюю дверь, пропуская старика — и тот, бряцая своими безделушками, взявшись за верхний край двери, протиснул крупное тело внутрь. Машина ощутимо просела, словно не человек, а огромный медведь взгромоздился на заднее сиденье.