Поезд тронулся дальше. Духота была нестерпимой. Пыль курилась над тянувшимися вдоль дороги развалинами глиняных заборов и хижин. Вавилов знал: их разрушили, опасаясь партизанских засад. Пеньки торчали вместо садов, посаженных когда-то слишком близко к железнодорожному полотну.
В привычный стук колес ворвался новый дробный звук. Пулеметная очередь?
Но ведь Вавилова еще в Бейруте предупредили: поскольку Париж дал разрешение, он может ехать в Хауран, может ехать в Дамаск, однако французские власти ни в коем случае не гарантируют ему безопасность и не берутся ограждать путешественника от возможных прискорбных недоразумений.
Да, трудно было выбрать время, менее подходящее для путешествия по Сирии! Но что же заставило Вавилова спешить с поездкой в эту беспокойную страну?
Хотя с первого взгляда это может показаться почти невероятным, но за долгие столетия человек сумел ничтожно мало узнать о родине своего хлеба насущного. В начале прошлого века Александр Гумбольдт не без горечи говорил, что место происхождения тех растений, которые сопровождают человечество с его раннего детства, покрыто таким же мраком, как и родина большинства домашних животных. «Мы не знаем родины хлебных злаков — пшеницы, ячменя, овса и ржи…» — отмечал Гумбольдт.
Полвека спустя швейцарец Декандоль выдвинул казавшееся весьма логичным предположение: у всех культурных растений должны быть дикие предки, надо хорошенько поискать их, и места находок сохранившихся «дикарей» определят прародину пшеницы, овса, кукурузы. Привлекательная простотой, гипотеза эта, однако, не получила крепких подпорок опыта: генеалогическое древо некоторых наших кормильпев оставалось без корней, поиски их диких предков оказались безуспешными.
Крупнейший наш ботаник академик В. Л. Комаров справедливо отмечал, что Декандоль собрал солидный фактический материал, но не осветил его никакими обобщающими соображениями: у него не было теории.
Недостаточное, неубедительное, а в значительной мере и ошибочное теоретическое осмысливание вопроса о происхождении культурных растений мешало более быстрому решению многих важных практических задач. Одной из них была интродукция — введение на поля какой-либо страны или области растений из других мест.
Охоту за растениями для этой цели наиболее широко вели Соединенные Штаты Америки. Известно, что Новый Свет при этом заимствовал весьма многое в России.
— Богатство полей Канады, Соединенных Штатов в значительной мере обязано хлебным злакам нашей страны, — говорил Вавилов.
Ему приходилось бывать в Вашингтоне, в главном центре агрономической разведки, которая направлялась департаментом земледелия. Там еще хорошо помнили Марка Карльтона и его путешествия.