Когда хромой дервиш не дал себя обыскать, гневным криком он маскировал страх: в подкладке его рваного халата было спрятано уличающее «деревянное перо» — огрызок карандаша…
И не только «перо».
Перед тем как Решид-эфенди отправился в путешествие со странствующими дервишами, все друзья в Тегеране отговаривали его от этого безумного шага. Они говорили об опасностях, ожидающих путника на дорогах среднеазиатских ханств, коснеющих в дикости и невежестве. Напоминали о замученных и обезглавленных, об отравленных и удушенных, о пропавших без вести. А когда все оказалось тщетным, два человека дали страннику талисманы, защищающие его от мук и пыток.
Турецкий посол вручил ему паспорт, какой получали лишь немногие. «Тугра», собственноручная подпись турецкого султана, чтимого всюду на Востоке, подтверждала, что хромой дервиш действительно подданный его светлости, хаджи Мехмед-Решид-эфенди.
Другой талисман он получил от посольского врача. Протягивая эфенди маленькие белые шарики, врач сказал:
— Когда вы увидите, что уже делаются приготовления к пытке и что не остается никакой надежды на спасение, проглотите это.
И однажды в пути хаджи Решид, подпоров шов халата, осторожно достал белый шарик стрихнина. Это было ночью. Афганец, ненавистный афганец, изводивший его своими подозрениями, полулежал рядом, накурившись опиума. Его бессмысленные глаза ничего не видели, дрожащая рука неуверенно тянулась к пиале с остывшим чаем. Достаточно было опустить белый шарик в чай — и…
Но пальцы хаджи Решида так и не разжались. Он не мог запятнать себя хладнокровным тайным убийством. Разве и до встречи с афганцем судьба не посылала ему тяжких испытаний? И разве не кончилось каждое из них еще одной, пусть маленькой победой над собой, над своими слабостями!
В Хиву хаджи Решид пришел из Тегерана. Но это изнурительное и опасное путешествие не было для него первым. В Тегеран из Стамбула турецкий эфенди, приучая себя к неизбежным будущим невзгодам, также шел с караваном. В пути на караван напали курды. Хаджи Решид покрылся холодным потом, дрожь трясла его. Но, не родившись храбрецом, он с той минуты стал искать встреч с опасностью, чтобы привыкнуть к ней, преодолевать врожденное чувство страха.
При переходах по дорогам персидского нагорья он испытал на себе злобную религиозную нетерпимость. Турок-мусульманин был еретиком для мусульман-персов: в Турции господствовало суннитское направление ислама, а в Персии — шиитское. Хаджи Решида встречали плевками, угрозами, выкриками:
— Суннитский пес!
Он поражался, сколько низости, злобы и несправедливости может быть у людей, фанатически отстаивающих свои религиозные убеждения.