Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я (Диор) - страница 117

Ее заменяет Клер. Она снова в свадебном платье, эта роль доверяется ей уже несколько лет подряд, и я надеюсь, что она будет ее исполнять, пока не станет бабушкой.

Клер – воплощение невесты. Затем мы просматриваем так называемые платья последнего часа: их судьба решилась после генеральной репетиции, чтобы подчеркнуть господствующую линию либо заполнить номер, которого не хватает. Эти платья – настоящее чудо. Некоторые из них были придуманы накануне вечером и уже готовы на следующее утро вопреки всему. Думаю, трудились все работницы мастерской, чтобы создать это чудо!

Наконец наступает очередь платьев, которым дан последний шанс. Входит Виктория, готовая к битве. То, как она преподносит спорную модель, подтверждаем, что она поклялась вернуться с триумфом. Уверенно, немного презрительно улыбаясь, с дерзким, особенно современным видом она совершает быстрый полуоборот, решив покончить со всеми нашими колебаниями.

Любимая манекенщица Диора Рене в приталенном платье в стиле new look, Париж, 1955. Фото – Майк де Дюльмен

Свадебное платье от Диора, 1955

Но проходят часы, и усталость побеждает. Мы измучены, мы чувствуем почти отвращение, но вынуждены держаться до последнего платья. По кругу разносят бутерброды и пирожные, мы передаем друг другу бокалы с красным вином.

Это один из редких моментов, когда блаженное состояние рождается от опустошения, от бесконечных сомнений, от радости чувствовать себя среди соратников по работе. Произносятся самые главные слова, мы наслаждаемся дружбой, несмотря на жуткую усталость. Но не все закончено, надо посмотреть еще несколько моделей – всегда найдутся такие, – и все продолжают работать.

К трем часам утра мы наконец расстаемся с поцелуями. Беспокойство не исчезает, но совесть спокойна, мы сделали все, что могли.

Пробуждение, всегда для меня тяжелое, этим утром кажется легким, несмотря на затянувшиеся накануне бдения. Я хочу рано приехать в Дом моды. Во время показа зимней коллекции стоят замечательные августовские дни. На улицах – парижское лето.

Сначала я останавливаюсь и осматриваю фасад особняка, через час за ним начнется удивительное действо. Но нетерпение тянет меня в пустой демонстрационный зал, где еще нет гостей, о чем свидетельствуют ряды свободных стульев. Они стоят тесными рядами и будто в ожидании трутся друг о друга своими позолоченными ножками. К счастью, очень много цветов. Я их очень люблю и пользуюсь случаем, чтобы расставить их как мне хочется: здесь прошу поставить розу или гвоздику, там убираю испачканное кресло и поднимаю с ковра забытую нитку. Робер де Моссабре проходит через зал и рассказывает мне последнюю драму, которая заставила его изменить весь план размещения.