Мой тезка, за чьим развитием я наблюдал, был вполне доволен собой. В письмах поклонников и газетах из Австралии, Флориды, Германии, Италии, Японии его называли то сумасшедшим, то преступником, страдающим манией величия, то великим визирем, то императором или диктатором моды. Адвокат из Техаса заказал ему «фуражку легионера с белой вуалью», одна парижанка предложила свой особняк, чтобы устроить бал «под предводительством принцессы в маске»:
– Почему бы вам не одеть тени великих влюбленных прошлого? – предложила она.
Из Эльзаса разорившаяся женщина, потерявшая Heimat, Hab und Gut[177], выразила желание хоть раз быть одетой Диором, «чтобы познать милосердие Господа». Она подписалась «нищая, но не злая чудачка». Одна англичанка, жена фокусника, призывала волшебника Диора, как коллегу по профессии, придумать ей вечернее платье. Итальянский кутюрье от имени всех портных – per tutti i sarti – попросил помочь возвести на горе Сан-Анджело статую святого архангела Михаила, покровителя портновского искусства – alpatrone della categoria sarti. Пусть все авторы этих посланий, от вежливых до коварных, успокоятся. Я лично никогда не читал их писем. Моя секретарша получала их целыми корзинами, и ей было предписано не беспокоить меня их содержанием. Чтобы привести здесь несколько забавных отрывков, я обратился именно к ней.
Об этой линии столько спорили и критиковали, что я считаю нелишним напомнить, какой же она была. Удлиненная, с укороченным лифом, она напоминала стройное тело девушки-подростка, похожей на нимф школы Фонтенбло[178]. Ее чистота, сдержанность и элегантность вдохновлялась эпохой Возрождения, талантом Жана Гужона[179]. Линия «Н» завершала борьбу, начатую в 1952 году, сделать талию свободной.
На следующий день после показа Кармель Сноу телеграфировала в Harper's Bazaar. «Линия “Н” представляет собой революционное изменение в моде, более важное, чем new look».
И почти сразу же новую тенденцию назвали flat look – «плоский стиль». У меня никогда не было намерений создать «плоскую» моду, которая вызывает ассоциацию с зеленой фасолью.
Но неважно, идея и название, даже искаженное, уже вошло в обиход, и я не могу этому помешать.
На этот раз ко мне пришло возмущенное письмо от фермера из Айдахо:
«Ваш так называемый гений изуродовал мою жену. Что вы скажете, если я вам ее пошлю?»
Линии «А» и «Y» последовали за линией «Н», они недавно появились, и я не буду давать им характеристики. Сейчас я работаю над линией «стрела», логическим их завершением. Вот так, от линии к линии, от платья к платью, складывалась история моего Дома.