Высокая, с волнистыми светлыми волосами; на удивление царственная посадка головы; воздушное красное платье сидит идеально… Она стояла у круглого столика – таких в клубе было несколько, – опустив на него бокал коктейля. Он подошел к ней сзади, и нескольких секунд, пока она отвернулась, ему хватило, чтобы направить шприц в ее бокал и впрыснуть несколько капель.
Когда она развернулась, он уже стоял рядом и смотрел на танцующих. Он слегка улыбнулся ей, она смущенно улыбнулась в ответ и снова стала искать взглядом мужчину, которого попросила принести ей новый бокал коктейля. Не задумываясь, протянула руку с аристократически длинными пальцами, схватила бокал за холодную ножку и выпила то, что осталось. Стефан краем глаза следил за ее движениями, а когда она поставила пустой бокал на стол – повернулся к ней всем телом.
Он не знал, что именно произойдет, но знал, что узнает это через несколько секунд.
Незнакомка посмотрела на него, широко открыла глаза, ее взгляд засиял. «Стефан», – нежно сказала она, прильнула к нему, благодарно обняла его – с такой любовью, о существовании которой он успел забыть. Он обвил руками ее точеное тело, провел пальцами по спине, и когда она с радостной готовностью прижалась к нему – тихо и холодно улыбнулся сам себе. Не больше минуты – и она охотно ушла с ним, и как только они удалились, обнявшись, – от барной стойки к столику вернулся мужчина с двумя бокалами в руках, а потом, совершенно растерянный, безуспешно искал женщину, с которой у него в тот вечер было свидание.
А женщина повела Стефана к себе и отдалась ему. Он ненавидел себя куда меньше, чем ожидал.
Когда в конце очередной встречи с министром Стефан предложил ему кусочек марципана, тот с удивлением приподнял бровь.
– Что это? – спросил он.
– Сюрприз, – ответил Стефан. – Это подарок. Мне кажется, это переживание принесет вам немного того самого «вау».
Министр положил марципан в рот, пожевал и проглотил, с подозрением глядя на Стефана. Через несколько секунд он закрыл глаза и запрокинул голову назад. Стефану почти было видно, как по его телу проходит судорога удовольствия. Стефан уже не в первый раз встречался по заказу министра с женщинами, но он знал, что в этот раз все будет иначе.
– О, – сказал министр. – Это что-то новенькое. – Он открыл глаза и посмотрел на Стефана. – Эта действительно любила меня, – сказал он. – Это… это совсем другое ощущение… это… – Он снова закрыл глаза.
Стефан взял свою борсетку и вышел.
Он знал, что количество жидкости в бутылке не бесконечно. Иногда он использовал всего несколько капель, иногда больше. Иногда от разовой дозы женщины уже утром забывали, что они были влюблены в него, а иногда его лицо вызывало у них только смутное воспоминание о детской влюбленности – а не то мощное чувство, не сдерживаемое ничем, которого он хотел добиться. Когда-то он думал, что нет более страшной вещи, чем заглянуть человеку в душу и понять: эта душа, измученная ссорами, уже никогда не сможет вновь влюбиться. Сейчас он был рад этому пониманию. Он знал, что с течением времени бледная тень чувства, которая осталась в нем, тоже исчезнет, но как раз этого он и добивался. Он хотел перестать чувствовать. Он хотел наконец вымыть из себя последнее воспоминание о ней, очистить свою кровеносную систему от этой женщины, убрать ее – как полицейские отмывают мостовую от следов крови; пусть эту женщину снесет сильным и горячим потоком чувств других влюбленных женщин, которые превратят исключение в рутину.